Кыш и Двапортфеля (сборник). Юз Алешковский

простыней, но он увильнул. Тут мама закричала:

      – Кыш! Кыш отсюда!

      И вот что интересно: щенок не испугался, а присел от неожиданности и, немного склонив набок голову, уставился на маму.

      – Кыш! – ещё громче мамы крикнул папа, и щенок зашевелил своими длинными ушами, с кончиков которых стекали на пол капельки воды.

      – Кыш! Кыш! Иди ко мне! Ну, иди! Иди! – ласково позвал я.

      И вдруг наш мокрый, жалкий, худенький щенок подпрыгнул на месте и с такой радостью и силой завилял хвостом, что обрызгал всех нас, и диван, и папину белую рубашку, висевшую на стуле. Мама захохотала.

      Тут я наконец опомнился, набросил на щенка простыню, завернул его в неё и стал протирать. Простыня сразу намокла, и маме пришлось доставать моё старое мохнатое полотенце.

      – Вот чудо! Неужели Кыш его имя? – сказала мама и прислушалась к этому имени. – Кыш! Кыш!..

      Щенок повизгивал у меня под руками, но я всё же протёр его как следует и выпустил из полотенца.

      Папа присел на корточки, протянул руку к щенку и сказал:

      – Ну что ж, Кыш так Кыш! Прекрасное имя. Будем знакомиться. Давай лапу. Ну, ну, давай. Вот эту, правую…

      Кыш присел, немного подумал и подал папе лапу. Потом подал мне и маме, которая уже успела протереть весь пол тряпкой.

      А я всё думал: почему ему понравилось имя Кыш?.. И вдруг догадался и всем объяснил:

      – Наверно, старый хозяин прогонял его отовсюду и на каждом шагу орал: «Кыш! Кыш!» Вот видите? Кыш! Иди ко мне…

      Кыш, как учёный пёс, подошёл ко мне и ткнулся носом в коленку.

      А папа заметил, что нос у него теперь не сухой и не горячий, как на рынке, а прохладный и влажный.

      – Значит, у него хорошее настроение и он нам рад, – решила мама. – А теперь за стол. Обедать!

      Чтобы Кыш не был попрошайкой, его на время обеда закрыли в маленькую комнату, где я спал.

      И мы сели обедать. Мы ели борщ, а сами говорили только о Кыше. Чем его будем кормить и сколько раз в день. Что ему можно давать, а чего – нельзя.

      Папа быстро съел борщ и ждал, когда мама положит в его тарелку мозговую кость. Он больше всего на свете любил глодать между первым и вторым кость. А мама специально для папы покупала в магазинах мясо с мозговой костью. Папа так всегда и говорил:

      «Я ем суп исключительно для того, чтобы подготовить место для работы над костью».

      Он и вправду работал над ней так ловко, что приятно было смотреть. Кость – вся в кусочках жира, в хрящиках – под конец этой работы становилась такой, словно целый век пролежала под солнцем…

      Папа сидел, слегка прищурившись, и ждал стука кости об тарелку. Но когда этого не произошло, он с удивлением посмотрел на маму и сам полез в кастрюлю. Мама засмеялась и хлопнула его по руке.

      – Митя! Теперь все кости мы будем отдавать щенку. Неужели это не ясно?

      – Почему же это должно быть ясно? – с обидой спросил папа.

      – Потому что у щенка растут и развиваются зубы. Я читала, что в это время ему рекомендуют давать кости. Помнишь, как у Алёши прорезались зубы и он тащил в рот что попало?

      Мне снова не удалось