Труды дня (сборник). Редьярд Киплинг

год, что так стремится отомстить сейчас же? Глубокое море еще только вчера было там, где она течет теперь, а завтра – как считают боги то, что люди называют временем – море снова покроет ее.

      Наступило долгое безмолвие; буря улеглась, и полный месяц стоял над мокрыми деревьями.

      – Судите же, – угрюмо сказала река. – Я рассказала о своем позоре. Вода все спадает. Я не могу ничего больше сделать.

      – Что касается меня, – то был голос большой обезьяны, сидевшей в храме, – мне нравится наблюдать за этими людьми, вспоминая, что и я строила немало мостов во время юности мира.

      – Говорят, – прорычал тигр, – что эти люди явились из остатков твоих армий, Гануман, и потому ты помогал им.

      – Они трудятся, как трудились мои армии, и верят, что их труд прочен. Индра слишком высоко, но ты, Шива, знаешь, что земля покрыта их огненными колесницами.

      – Да, я знаю, – ответил бык. – Их боги научили их этому.

      Среди присутствующих раздался смех.

      – Их боги! Что знают их боги? Они родились вчера, и те, кто создал их, вряд ли успели остыть, – сказал крокодил. – Завтра их боги умрут.

      – Ого! – сказал Перу. – Матушка-Гунга говорит дельно. Я сказал это падре-сахибу, который проповедовал на «Момбассе», а он попросил Бурра Малума заковать меня за грубость.

      – Наверно, они делают такие вещи, чтобы быть угоднее богам, – снова сказал бык.

      – Не совсем, – выступил слон. – Они делают это для выгоды моих «магаджунс» – моих толстых ростовщиков, которые поклоняются мне каждый новый год, когда рисуют мое изображение на первых страницах своих счетных книг. Я смотрю через их плечи при свете ламп и вижу, что имена в этих книгах – имена людей из далеких мест, потому что все эти города соединены между собой огненными колесницами, и деньги быстро приходят и уходят, а конторские книги становятся толсты, как… как я. А я – Ганеса, приносящий счастье – благословляю мои народы.

      – Они изменили лицо земли – моей земли. Они убивали и строили новые города на моих берегах, – сказал крокодил.

      – Это только перемещение грязи. Пусть грязь копается в грязи, если это нравится грязи, – ответил слон.

      – А потом? – сказала тигрица. – Впоследствии увидят, что матушка-Гунга не может отомстить за оскорбление, и отойдут сначала от нее, а потом постепенно и от всех нас. В конце концов, Ганеса, мы останемся с пустыми алтарями.

      Пьяный человек, шатаясь, поднялся на ноги и громко икнул в лицо собравшимся богам.

      – Кали лжет. Моя сестра лжет. И этот мой посох – котваль Каши, и он ведет счет моим пилигримам. Когда наступает время поклоняться Бхайрону – а это бывает всегда, – огненные колесницы двигаются одна за другой и каждая везет тысячу пилигримов. Теперь они уже не ходят пешком, но ездят на колесах, и моя слава все возрастает.

      – Гунга, я видел твое русло у Приага почерневшим от пилигримов, – сказала обезьяна, наклоняясь вперед, – а не будь огненных колесниц, они приходили бы медленнее и в меньшем количестве. Помни это.

      – Они всегда приходят ко мне, – с трудом выговаривая