Люди, которые всегда со мной. Наринэ Абгарян

солдата, – смотрите, чего смастерил.

      Вера восхищенно поцокала языком:

      – Молодец. Обжигать ее будешь?

      – Да разве бабушка даст мне к огню подойти? – прозудел Володя.

      – Ну еще бы! – хмыкнула Лилька. – Ты ведь ваш дом чуть не спалил!

      – Я нечаянно! И потом, я не дом спалил, а курятник! Мне просто интересно было, как себя куры в огне поведут. – Володя вынырнул из глиняной норы, показал им наполненную миску. – Хватит или еще положить?

      – Хватит. Ну и как себя куры повели?

      – А то вы не знаете!

      Девочки захихикали. История с сожженным дотла курятником случилась совсем недавно, буквально на той неделе. Весть о том, что младший внук Шахназаровых спалил пол-улицы вместе с церковью, поставила на уши весь Кировабад. Всполошенный город побежал тушить пожар, спасать людей и вызволять из огня церковное имущество. К счастью, слухи оказались сильно преувеличены – сгорел только курятник старой Сатик. К тому времени, когда люди, размахивая разнобойной и, что примечательно, пустой тарой, прибежали к церкви, бабушка Сатик уже успела оплакать каждую погибшую в огне курицу и теперь в сердцах охаживала бельевой веревкой виновника торжества.

      – Да пусть моя земля будет на твоей голове, Володя-джан, – причитала она, стараясь попадать ниже спины внука, – что мне с тобой делать, Володя-джан?

      Володя-джан, пламенея разномастными ушами – одно было плотно прижато к голове, а второе воинственно топорщилось вбок, – шмыгал носом и стоически терпел порку. Родные его любили так сильно, что, даже наказывая, называли «джан». Душа моя.

      Вспоминать о своем геройстве внук старой Сатик не любил, поэтому на хихиканье девочек обиженно пробубнил:

      – Дуры! Я вам глину, а вы издеваетесь. Солдата верните.

      – Сам дурак, – беззлобно огрызнулась Лилька. – Попроси гончара, чтобы он обжег твоего солдата. У него вон какая печка громадная!

      – Ла-адно. – Володя перевесился через край пещерки и протянул им поднос с глиной. – Забирайте.

4

      Мишка ел низко склонившись над тарелкой и остервенело орудуя ложкой – скреб по дну тарелки так, что от шума закладывало уши. Васька старался не отставать – времени было в обрез. Сегодня Мишка обещал взять его с собой в катакомбы.

      – Только чур не ныть и не проситься домой! – грозно предупредил он младшего брата.

      – Не буду, обещаю.

      – Помогите мне вытащить из комнаты все лишнее, с полом я сама разберусь, – попросила у братьев Вера.

      – Нет времени! – отмахнулся Мишка. – Ребята ждут.

      – Я одна не справлюсь. Пока все сделаю, пока комнату проветрю… Хочется до маминого прихода успеть. Чтобы порадовать ее. Она же, – Вера запнулась, покосилась на Ваську, – всю ночь проплакала.

      Мишка нахмурился, отодвинул тарелку, нарочито громко брякнул ложкой.

      – А чего это мама плакала? – вскинулся Васька.

      – Ну мало ли, может, голова болела, – быстро ответил Мишка, – давай, малой, доедай, будем сейчас мебель двигать. Верка, открой нам.

      – Сейчас. – Вера кинулась к входной