Малыш. Игорь Градов

не мешался. Вернее, это он подумал, что легко, а на самом деле вышло очень даже сильно. Я отскочил от него, как резиновый мячик от бетонный стены, и сильно приложился спиной об угол шкафа. Больно-то как! А Ник, не обращая на меня никакого внимания, занялся ловлей Крыса – залез почти весь под кровать и стал шуровать метлой, выгоняя его.

      Ну, ладно, сам напросился. Я сосредоточился и проник к Нику в голову, а потом быстро стер из памяти все, что касалось последнего часа. Братец вылез из-под кровати и недоуменно уставился на меня. И еще на метлу, которую все еще держал в руках.

      – Малыш, что я тут делаю? – удивленно спросил он.

      – Тебе мать приказала подмести полы во всем доме, – соврал я, – вот ты и пришел, чтобы убраться. А потом головой о кровать сильно стукнулся, когда пыль выгребал. И, судя по всему, забыл обо всем…

      – Тогда понятно, – кивнул Ник, – а то я никак в толк не возьму – почему сижу на полу и зачем мне метла?

      – Чтобы пол подмести, – еще раз напомнил я, – причем во всем доме. Тебе мать так велела. А не сделаешь, она очень рассердится.

      Надо ж было Ника хоть немного наказать за то, что он со мной сделал!

      – А точно мать велела? – засомневался Ник. – Обычно у нас уборкой Дара занимается.

      – Мама наказала тебя, – терпеливо пояснил я, – за то, что полез в печь и стащил хлеб. До того, как мы все сели обедать. И съел почти весь, в одиночку.

      – Правда? – удивленно спросил Ник. – Что-то не припомню такого… Съел целый каравай, говоришь? А почему тогда в брюхе сытости не чувствуется?

      – Здорово, ты, наверное, головой треснулся, – с сочувствием произнес я, – всю память отшибло. Было это, я тебе говорю. А то, что сытости не ощущаешь, так это понятно – мать тебя без обеда оставила. Мол, слопал весь каравай, вот и хватит тебе на день. В следующий раз будешь знать, как воровать!

      Ник что-то недовольно пробурчал, но, кажется, поверил в мою версию. Он немного поводил метлой в комнате, разогнал по углам пыль, и пошел убираться дальше. А я с облегчением вздохнул.

      Через некоторое время братец вообще ушел из дома – побежал с друзьями в расшибалочку играть. Я залез под кровать и позвал:

      – Крыс, крысеныш, иди ко мне!

      Мой друг, тихо пискнув, вылез из какой-то щели. Он весь дрожал от страха, его усики нервно дергались.

      – Испугался, маленький, – погладил я его. – Ну, ничего, я тебя в обиду не дам! И съесть никому не позволю.

      Потом я задумался. Ник может в любой момент повторить свою попытку, а я не всегда бываю дома. Как мне защитить звереныша? Братец ведь тупой, ему не объяснишь, что это не кусок мяса, а настоящий мой друг. Что же делать?

      Решение пришло само собой. Я взял клетку, вышел из дома и завернул за угол. За двором у нас росли густые кусты терновника. Вот сюда братец точно не полезет! Я протиснулся в самую их гущу, опустился на землю и поставил клетку. Потом открыл дверцу.

      Крыс высунул наружу острую мордочку, осторожно поводил носом, к чему-то принюхиваясь, затем вылез и недоуменно уставился на меня глазами-бусинками: «Что мы здесь делаем,