Время прощать. Миа Марч

нашим приемом, – заявила Лиззи, опуская рисунки в свою большую сумку. – Ладно, ты лучше расскажи, как дела с Оливером.

      Лиззи любила Оливера, любила их «историю» и желала, чтобы они поженились. Все желали.

      Кэт не понимала до конца, чего хочет от отношений с Оливером. Они стали пленниками своей «истории». Иногда Кэт казалось, что их «история», о которой она думала не иначе как в больших кавычках, гораздо больше их чувств друг к другу.

      Родившись двадцать пять лет назад с разницей в два месяца, Кэтрин Уэллер и Оливер Тейт выросли по соседству. Их дома отделяла полоса вечнозеленого кустарника, где Кэт и Оливер в детстве секретничали даже во время снегопадов. Они были неразлучны с младенчества, радуя своих родителей.

      – Ждем не дождемся потанцевать на вашей свадьбе, – говорили они.

      Кэт и Оливер закатывали глаза и убегали.

      Кэт четко помнила момент, когда Оливер стал для нее всем: холодное новогоднее утро, когда ей было десять лет и мать сообщила ей и ее двоюродным сестрам, что произошла авария, родители кузин и отец Кэт погибли. Кэт покачала головой, закричала, босиком выбежала на снег и стала продираться сквозь заросли кустарника. Ветки царапались. Девочка колотила в дверь дома Оливера, пока его мать не впустила ее. Оливер дал ей свои ботинки, куртку и рукавицы, и они поспешно уединились под деревьями. Он сидел с ней на лютом холоде, баюкал и плакал, без конца повторяя: «Мне так жаль, Кэт…»

      В последующие дни, недели и месяцы, когда чувствовала себя притесняемой двоюродными сестрами и горем матери, Кэт еще больше привязалась к Оливеру. Она заполучила его, значит, с ней все в порядке. «Оливер» равнялось «все в порядке».

      Один из последних ее разговоров с отцом, накануне того страшного Нового года, касался Оливера. В тот вечер отец пришел подоткнуть ей перед сном одеяло и спросил, чего она решила добиться в новом году. Кэт ответила:

      – Только одного – подружиться и с девочками.

      Единственным другом Кэт был Оливер, с матерью у нее не складывались такие же доверительные отношения, как с отцом. Ей ужасно хотелось иметь лучшую подругу-девочку как многие одноклассницы. Папа кивнул и сказал, что это отличная цель, но Оливер преданный друг, и если есть всего один друг и этот друг – настоящий, у тебя всё есть.

      Оливер не раз доказывал ей свою преданность: и в пять лет, когда большинство мальчишек задиры, и в десять, когда большинство мальчиков внушают девочкам ужас. И теперь, в двадцать пять, когда большинство парней хотят переспать с как можно большим числом женщин, прежде чем жениться на девушке, которую им практически просватали с колыбели, не было парня преданнее Оливера.

      – Мы… встречаемся, – пробормотала Кэт. – Проводим вместе время… Но я не знаю. Оливер… мой лучший друг. Думаю, пусть им и остается.

      Порой Кэт испытывала к Оливеру иные чувства. И не понимала, что это – любовь, привязанность или большая благодарность. Ей казалось иногда, что и с ее стороны дружба переросла в нечто большее, но… едва она начинала мечтать, что хорошо бы им быть вместе,