Записки народного судьи Семена Бузыкина. Виктор Курочкин

так как же решим, товарищи заседатели? – наконец с трудом подаю я дежурный вопрос.

      Ухорин, швырнув в окно окурок, спрашивает:

      – А что, разве требование прокурора для нас обязательно?

      Я поясняю, что прокурор от нас вообще ничего требовать не может. Суд ни от кого и не зависим и подчиняется только закону.

      – Тогда надо оправдать, – решительно заявляет Вадим Артемьевич.

      – Нельзя, преступление доказано. Закон нарушен.

      И вдруг резко, крикливо заговорила Лидия Михайловна:

      – Закон – не столб… И вообще. Если бы я знала, что такое дело, то ни за что бы не пришла. Если вы ее думаете посадить, то сажайте, но приговора я ни за что не подпишу.

      Лицо ее покрылось красными пятнами, а на глазах – слезы. Я понял, что она свою угрозу наверняка выполнит. Я сел и быстро написал приговор с условным осуждением. Заседатели с радостью его подмахнули.

      Магунов в тот же день затребовал дело и подшил к нему протест на мягкость наказания. Протест его был удовлетворен: областной суд приговор отменил, мне поставили палочку, а дело переслали на новое рассмотрение, но уже в другой суд.

      Через две недели прокурор по телефону мне радостно сообщил:

      – Слыхал, Бузыкин, почтальону-то твоему размотали всю катушку. А виноват в этом только ты. Я тогда просил полтора года. А ты не послушался. Жаль девчонку, очень жаль, семь лет получила, бедная.

      Он еще что-то стал говорить о согласованности, о контакте в работе, но я не дослушал и повесил трубку.

      После этого я стал задумываться над жизнью, и мне стало невыносимо тяжело. Ведь кому не известно, что жизнь только тогда и хороша или, на худой конец, сносна, когда о ней не думаешь.

      С прокурором теперь не разговариваю, а если это и приходится делать, то только на официальном языке. Пакостим друг другу на каждом шагу. Но все это не выходит из рамок официальности и закона. А работать трудно, ох как трудно!

      Заседатели и заместители

      Заседатели наделены всеми правами судьи, но пользуются ими с большой неохотой и почти не несут никакой ответственности. Во всем и всегда виноват судья, даже если он никакого отношения к делу не имеет.

      Всего у меня по району шестьдесят заседателей. И только на десяток из них можно рассчитывать как на судей. Остальные в полном смысле слова – заседатели. Они заседают, да и только. В суде сидят строгие, с вытянутыми лицами, словно перед фотографом. Так они способны просидеть пять часов подряд, не моргнув глазом и не сказав ни одного слова.

      Разобрав дело и удалившись в комнату тайного совещания, спрашиваю:

      – Ваше мнение, товарищи судьи?

      Они молчат, улыбаются, словно бы мой вопрос никакого отношения к ним не имеет. Начинаешь им разъяснять, что они – такие же судьи, как и я, и их голос равноценен голосу председательствующего. Они внимательно слушают, поддакивают, согласно кивают головами. Убедившись, что наконец-то они поняли свои права,