Записки из сабвея, или Главный Человек моей жизни. Петя Шнякин

в вещах порылась, пеньюар прозрачный достала, и из комнаты вышла.

      – К-куда это она? – спросил Генка.

      – А… Пьяная, – фыркнула Любка, придвинулась к дружку и, улыбаясь, что-то зашептала ему на ухо.

      Вдруг Стелла заходит, волосы цвета вороного крыла, все мокрые. А пеньюар и так прозрачный, да ещё мокрый насквозь. Бля, как голая! Любка аж ахнула:

      – Ты что, охуела, Стелка?

      – А чего такого, я люблю голышом ходить! Вот!

      И пеньюар с себя срывает! Смотрю я на нее и глаз отвести не могу от красоты такой! А она:

      – Ну, кто ещё раздеться хочет?

      – Я! – заявляет Гена и пиджак с себя начинает стягивать.

      Мы, когда студентами были, летом под Тамбовом птицеферму строили. На солнце жарко было, раздевались. Так у него самая лучшая фигура в стройотряде была. Он с детства отцу помогал на работе – гранитные надгробия шлифовать. Накачался, понятное дело…

      А Любка сразу поблекла и на поросёночка рыжего походить стала:

      – Гена, ты с ума, что ли, сошёл? Ну-ка, давай, собирайся!

      Во, это правильно она. Я ей в унисон:

      – Действительно, Ген, тебе на работу завтра. Поздно уже…

      – А тебе не на работу?

      – Да я в командировке. С утра отосплюсь и в Волоколамск махну. Давай, Гена, отправляйся домой.

      А сам на Стеллу смотрю, что она скажет. Нет, молчит.

      Ребята выпили на посошок. Я их до двери проводил. Любка шепчет:

      – Ты что, Петя? Поехали с нами, она же вольтанутая! Я тебе в Останкино знаешь, сколько таких найду?

      – Ладно, Люб, устал я, отдохнуть надо. Счастливо, Ген…

      Я вернулся в комнату. Она стелила на диване.

      – Ну что, в ванную пойдёшь?

      – Да… да… я быстро…

      Стелла достала из шкафа полотенце:

      – На, я жду.

      После душа я оделся и тихонько приоткрыл дверь в коридор. Всё боялся, что бабка увидит и вытурит. Бесшумно прокрался в комнату и запер дверь на ключ.

      Стелла сидела на диване, прикрывая грудь плюшевым медведем. Прикол, что ли, какой?

      – Петя, у меня подушка только одна. Подержи. Я щас наволочку на него надену. И подглядывать не будет…

      – А ты свет погаси, он не увидит.

      – Нет, я при свете люблю… Тебя раздеть?

      – Да я сам.

      Сидя на диване, я расстегнул брюки, стащил с себя рубашку, бросил на пол. Потянулся к Стелле. Правой рукой водил по спине вверх и вниз, а левой трогал её бёдра. Потом мы поцеловались. Запомнил губы, мягкие и горячие. Бережно опрокинул её на диван, лаская тяжелые груди…

      – Петя, подожди… подожди… – Она вывернулась из-под меня, лицом упёрлась в живот и, жарко дыша, начала сползать вниз…

      В те далёкие годы бабы минетом нас не часто баловали. Когда в школе учился, это считалось постыдным, нехорошим делом.

      – А знаешь, Серёга Васин Ленку-то завафлил!

      – Врёшь ты…

      – Ничего не вру, он мне сам вчера о ней болтал!

      Вот такие разговоры доводилось слушать на большой перемене в туалете. А про куню вообще никто практически не слышал.

      Я