Лотерея. Вячеслав Кумин

Эрик. Ему наконец-то удалось подстрелить одну крысу, что вызвало у него бурю восторга и снисходительное покачивание головой Табуна.

      Охота оказалась самой приятной и легкой частью работы. От дальнейших обязанностей Эрик буквально воротил нос. Ведь нужно еще освежевать эти тушки, и ладно бы только той крысы, что подстрелил он сам, но эти обязанности в стае были распределены по-честному, и ему следовало содрать шкуру и выпотрошить внутренности у пяти крысиных тушек.

      – Что морщишься? – спросил Табун.

      Он ловко подсекал ножом кожу, делал надрез вдоль живота (так, чтобы не вывалились кишки) и лапок и одним движением сдирал шкурку.

      Махов ничего ответить не мог, у него в горле стоял ком, и чувствовалось, что еще немного – и его просто-напросто вырвет.

      – Противно, – наконец признался Эрик.

      – Ничего, привыкнешь. Давай ты.

      Эрик старался сделать все так, как делал его напарник, но опыта явно не хватало, и он то протыкал шкуру, то резал слишком глубоко и все заливало кровью, то рвал шкуру, когда стягивал ее с тушки, то вспарывал крысе брюхо и оттуда вываливались внутренности.

      Но и эта работа вскоре осталась позади.

      – Теперь осталось самое неприятное, – предупредил Табун, но Эрик уже и сам понял, что нужно было сделать. – Вытащить внутренности.

      – И как это сделать? – напрягаясь, спросил Махов, предчувствуя, что ответ ему, мягко говоря, не понравится.

      Ожидание его не обмануло.

      – Как-как, руками… – ответил Табун и в подтверждение своих слов разрезал крысе брюхо и начал одной рукой вытягивать кишки, а другой, с ножом, их отрезать.

      – Я на ми… нут… ку, – вскакивая, предупредил Махов.

      – Далеко не уходи…

      Табун лишь усмехнулся, услышав специфические звуки опорожнения внутренностей не с той стороны.

      Махов, утершись, вернулся на место.

      – В норме?

      – Не совсем…

      – Значит, в норме. Давай.

      Внутренности оказались все еще теплыми, склизкими. Превозмогая в себе отвращение, Эрик их вынул и стал отрезать, стоявший в воздухе специфический запах буквально сводил Махова с ума. Но наконец тушки промыли в воде, и охотники двинулись к стоянке.

      – И что теперь с ними делать? – спросил Эрик, все еще не веря, что это можно есть.

      – Сейчас зажарим и съедим, – просто ответил Табун.

      – А на чем жарить? У нас же ничего нет.

      – На огне. Насадим на прутики – и все дела.

      – Будете разводить костер?

      – Нет. Слишком заметно, хотя было бы недурно. В угольках… м-м… пальчики оближешь.

      Махов дернулся от нового рвотного позыва, и Табун, не удержавшись, засмеялся.

      – Нет, не на костре, – отсмеявшись, сказал он. – Там неподалеку есть газовая труба, туда кто-то еще до нас врезал самодельный вентиль… зажжем газ и поджарим на огне.

      Табун с Эриком пришли одними из последних. На том самом вентиле уже горел огонь, и несколько человек уже жарили свою добычу, держа ее наколотой на пруты, медленно поворачивая для равномерной готовности.

      Те,