Сад утрат и надежд. Хэрриет Эванс

на широкую лестницу, на световой колодец над головой. Ее ладонь лежала на вырезанной из дерева маленькой белке, украшавшей опорную стойку перил.

      Через неделю после гибели картины Нед умер от «испанки». От нее умирали тысячи людей как в стране, так и по всему миру. Покойника положили в Голубятне, и он лежал там до дня похорон, когда гроб перенесли из его мастерской в этот круглый холл, наполненный светом, лившимся из светового колодца.

      Лидия, вдова художника, вся в черном с головы до ног, стояла отдельно от всех, слегка отвернувшись, словно не могла выдерживать все это, а когда гроб выносили из дверей, она резко повернулась и откинула с лица вуаль.

      – Нед! – закричала она и ударилась спиной о полукруглую стену холла. – Это было все, что оставалось мне от них. Только это осталось от них. Зачем ты их сжег? Я проклинаю тебя, Нед. Проклинаю!

      По словам бабушки, несших гроб мужчин так поразили слова Лидии, что один или двое оглянулись, гроб выпал из их рук и со стуком ударился о черно-белые плиты пола, и две из них треснули. Один из носильщиков отказался нести гроб дальше и участвовать в похоронах человека, проклятого собственной женой, и поэтому оставшиеся несли гроб втроем, нечетное число.

      Плитки, на которые упал гроб, так и остались с бурыми трещинами, с годами они слегка расширились. Джульет посмотрела на них. У нее встали дыбом волосы. Фигуры из прошлого, члены семьи, заблудшие души стремились поведать ей свою историю, рассказать о разных вещах.

      Миссис Бидл оперлась о швабру.

      – Ты знаешь кого-нибудь из нынешних соседей?

      – Ну Фредерика. Но я тоже не видела его много лет.

      – А, того хозяина антикварной лавки на Верхней улице? Ты встречалась с Джорджем?

      – Кто такой Джордж?

      – Значит, ты не видела Джорджа, – мрачно сказала миссис Бидл. – А про встречи Союза Фермеров слышала? Знаешь что-нибудь об этом? Они забавные, озорные, придумывают всякую всячину.

      – Я ведь не фермер.

      – Милая, по-моему, их это не колышет. Знаешь, их прогнали из «Короны» после того, что случилось вечером в праздник Гая Фокса. Там не было никаких требований и призывов, вообще никаких, и того парня из Германии должны судить.

      – А что случилось в тот вечер? – в ужасе спросила Джульет. – И что за немец?

      – Ну раз ты ничего не слыхала, то я не буду сейчас рассказывать. А кого еще ты знаешь?

      – Я уверена, что вспомню еще несколько старых лиц. Послушай – а как там поживает Бренда, которая сидела в газетном киоске?

      – Умерла.

      – Ой. О господи. А Гордон, мясник?

      – В тюрьме. – Миссис Бидл многозначительно похлопала по своему носу. – Теперь у нас вообще нет мясника. Там сейчас благотворительный магазин.

      – Ой, о господи.

      – Там продаются симпатичные открытки и оберточная бумага очень приличного качества… А знаешь, викарий ушел от нас… У него был нервный срыв.

      – Это чудесный Леонард? О, он был такой добрый. Как жалко. Надеюсь, у него все в порядке.

      – Лайонел,