Крылатая гвардия. «Есть упоение в бою!». Кирилл Евстигнеев

неприятностей я передал по радио:

      – Командир, железную дорогу, что идет к аэродрому, пересекли…

      – Не путай, не та дорога, – ответил ведущий.

      – Командир, наша точка справа, – настаивал я. Но он настолько был уверен в своей правоте, что насмешливо посоветовал мне покинуть группу:

      – Разрешаю следовать туда, куда тебе так хочется! Да учти, как начнут бить зенитки – под тобой Белгород. Бери курс «девяносто» и дуй домой. Понял?

      Последнее слово было сказано с иронической интонацией: мол, что с чудаком сделаешь. Коли так хочется – пусть получит свое.

      – Понял! – ответил я и бросил в эфир: – Братцы, кто хочет быть дома – за мной!

      Качнув самолет с крыла на крыло, я отвалил со своим ведомым от общего строя. За мной пошла только одна пара – Виктора Гришина. Несколько минут лету – и под нами наша база. Через наземную радиостанцию прошу передать командиру группы, что мы прибыли на свой аэродром.

      Доклад о случившемся был воспринят чуть ли не как предательство группы, и мы четверо уже пожалели о своем благоразумии. «Лучше бы сквозь землю провалиться!» – вырвалось от обиды. Нас даже решили наказать – отстранили от полетов да еще изводили одним и тем же вопросом: «Где командир? Где группа?» Свершился суд скорый, да неправедный.

      Положение усугублялось и тем, что мы ничего не знали о судьбе товарищей: попадают где попало без горючего, машины угробят, кости себе переломают.

      А группа после нашего ухода, оказывается, продолжала идти тем же курсом. Когда летчики поняли, что аэродром далеко позади, возвращаться было уже поздно – горючее на исходе. Решили продолжать полет, не меняя направления, авось по курсу попадется какое-нибудь летное поле или, на худой конец, подходящая для посадки площадка. Спустя несколько минут истребители один за другим начали «падать»: летчики шли на вынужденную посадку, не выбирая места посадки – прямо перед собой. Кому-то повезло сесть в поле на колеса без каких-либо повреждений, но далеко не всем. Один пилот на посадке даже скапотировал – перевернулся на спину (хорошо, что летчик отделался только ушибами). Ну а большинству случайно удалось выйти на полевой аэродром, который и стал их пристанищем.

      Об этом стало известно лишь на третьи сутки, когда летчики на попутных автомашинах, а то и на крестьянской лошаденке, одолженной сердобольным хозяином, начали съезжаться на свой аэродром, словно погорельцы. С прибытием командира группы майора С. Подорожного наша «отверженная» четверка была реабилитирована и на следующий же день пошла на боевое задание.

      Но все это случится гораздо позже, года через полтора. А пока у нас в школе начали поговаривать, что скоро предстоит получать новые самолеты – «ЛаГГ-3» или «яки» и перебираться подальше, в Сибирь.

      Курсант Проскурин и его товарищи в это время окончили школу, состоялся выпуск, их отправили в запасной авиационный полк, откуда они после переучивания на новые самолеты убывали на фронт.

      На этот выпуск я возлагал