Троянская лошадка. Андрей Дышев

крупной яйцевидной головой и мелкими невыразительными глазками очень заинтересовался моим нательным крестиком и долго его рассматривал, часто моргая, словно золото слепило его. С той же тщательностью обыскивали и других участников шоу, правда, для женщин сделали исключение: они раздевались за ширмой, и видеокамеры, надо полагать, там не было. Морфичева оттеснили, он отстал и безостановочно размахивал руками, подавая мне какие-то загадочные знаки. Крот, наоборот, исхитрился протиснуться в число первых; его зеленая штормовка из водоотталкивающей ткани то и дело мелькала в «отстойнике». Ведущему пришла в голову какая-то интересная мысль, и он, сунув под нос Кроту микрофон, стал задавать ему вопросы. Крот явно запарился в штормовке. Отвечая, он беспрестанно вытирал пот со лба скомканной банданой цвета пожухлой травы. При этом он энергично жестикулировал, ударяя ладонью по ладони. Наверное, объяснял ведущему, как будет разделываться со своими конкурентами.

      Впрочем, моим вниманием завладел вовсе не Крот. Случайно так получилось или нет, но мы с Ирэн проходили досмотр одновременно, правда, на разных стойках. Она была совсем рядом, в каких-нибудь трех шагах от меня. Мы оба усердно делали вид, что решительно не замечаем друг друга, и все же несколько раз наши взгляды встретились. Ирэн немедленно отводила глаза, словно стеснительная девочка перед большим дядей, и за эти мгновения я успел рассмотреть ее детально. Не знаю, какой лопух посоветовал ей надеть горный комбинезон – по-видимому, Крот. Эту красивую одежку серебристо-стального цвета Ирэн купила специально для поездки на Эльбрус. Для высокогорья, ослепительных снегов и палящего солнца комбез подходил как нельзя лучше. Но для экстремального похода на выживание совсем не годился: воздух не пропускает, сохнет долго, стесняет движения. Я злорадно усмехнулся, представив картину, как Ирэн лупит Крота по физиономии этим самым комбинезоном.

      – Что ты все на девчонок пялишься? – заговорщицки прошептал мне Морфичев, настигнув меня в «отстойнике», где по инициативе немолодой спасательницы по большому кругу пустили прощальную бутылку водки. – Мне стало известно, что сейчас команды разделят на две группы. В самолете нам не дадут общаться, и мы увидимся уже только на земле…

      Едва он это сказал, как появился ведущий, объявил полную готовность и попросил спасателей организованным строем выдвинуться к самолету.

      – В туалете под зеркалом я буду оставлять тебе записки! – успел шепнуть напоследок Морфичев.

      Я пошел к выходу, кидая взгляды на Крота. Мне хотелось увидеть, как он будет прощаться с Ирэн. Но никакого особенного прощания не было. Ирэн что-то коротко сказала Кроту, сразу же повернулась к нему спиной и примкнула к группе спасателей. Крот крикнул ей вдогон: «Займи мне место!» Было бы неплохо, если бы Морфичев оказался прав и нас разместили бы в разных отсеках.

      Мы заходили в самолет по рампе, усеянной металлическими пупырышками. Шел мелкий дождь, и огни аэродрома отражались на мокром асфальте. Бородатый оператор с камерой на плече снимал нашу погрузку с разных ракурсов. Он то пристраивался