Предтечи войны. Мтислав Елизаров

отхлебнул еще кофе, поставил стакан, взял мышку, начал отматывать чат выше, дабы прочитать сообщения. В это же время продолжал заправляться печеньем.

      ххх: в плеере: песня "У шамана три руки", альбом "Королевство кривых".

      Краем глаза увидев у себя песню "У шамана три кривых руки"…

      ууу: Три руки, и все кривые, три руки и все из жопы…

      ххх: в некоторых мморпг про всех игроков так сказать можно, не только про шаманов.

      Я откусил печенье. Немного его пожевал и тяжело вздохнул…

      И раз – на глубоком вдохе кусок печенья умудрился попасть не туда, встав в горле комом.

      Из глаз невольно брызнули слезы. Не от жалости к себе любимому. Нет. Просто непроизвольная физиологическая реакция. Я начал бить себя по груди, в попытках «раскачать» застрявший в горле кусок печенья. Слишком твердый. Слишком неподатливый. Слишком крепко застрявший.

      Сколько я не пытался, ничего не получалось. Казалось, что этот кусочек печенья застревает еще сильнее, еще больше. Он словно впивался своими острыми краями в нежную плоть моей глотки. А воздух в легких заканчивался. Вместе с которым уходили и силы, находя свой конец в неизвестности. Наконец, перед глазами все поплыло и стало темнеть. Мое тело безвольной куклой начало проваливаться во тьму.

      И вот, когда я уже почти потерял ощущение себя, едва не растворившись в этой теплой и уютной пустоте, мне наконец удалось вздохнуть обжигающе свежего воздуха. Словно морозного. Еще мгновение. И вдруг по глазам ударил до боли яркий свет, от которого, казалось, я уже совершенно отвык…

      Я еще жив? В глазах прояснилось: я лежу на полу в каком-то огромном зале, вокруг меня снуют люди туда-сюда и выкрикивают: "Заброс". Ничего не понимая, я попытался встать, но ноги меня не слушались.

      Я находился в состоянии, в котором не мог нормально двигаться, конечности были будто залиты свинцом. Руки и ноги стали тяжелыми и чтобы сделать уверенное движение, требовалось героическое усилие воли. Я размыто, смутно, но видел. Мои попытки подняться прервал мужик, одетый в кольчугу. Он подхватил меня и поволок в темный коридор. В глазах потемнело из-за острой боли, эта ноющая в области груди боль не позволяла сознанию покинуть тело. В коридоре было холодно, и этот холод я чувствовал всем своим телом.

      Мрак. Издалека слышен звук, может быть это вой? Вой сирены?

      Звуки начали обретать последовательность для меня. Это слова?

      Мужик, что стоял рядом, толкал меня в плечо и что-то кричал. Я очнулся окончательно, когда разобрал его слова.

      – Вставай, бери это и надевай, нас уже все ждут. И поторопись, тебя ожидают!

             Я осмотрел себя и удивился, стою в чем мать родила. Мудила, хоть бы отвернулся. Я посмотрел в его глаза, а он в мои. Отвернулся, уф… Повезло. Рассмотрел одежду, вероятнее всего это грубый лен, к тому же непрочный, но на первое время сойдет. Быстро оделся, пока этот мужик отвернулся… С такой скоростью я еще никогда прежде не одевался, и сам был удивлен своим способностям. Говорят, тот, кто не служил, никогда не поймет, каково это…

      Я