Охотники за головами. Алекс Орлов

вырвалось у старшего инженера.

      – Именно так, Браун. Поэтому нужно срочно выгружать их.

      – Но хранилище еще не готово, сэр, – возразил бригадир Хаско.

      – Не имеет значения. Браун, вспомните, какая температура была в «месте первичного хранения»?

      – Всего лишь минус два по Цельсию…

      – Вот то-то и оно. А сколько могут дать ваши переносные установки?

      – До минус восьмидесяти по Цельсию.

      – Вот вам и выход. Хаско, обеспечьте порядок и секретность.

      – Есть, сэр!

      – Капитан Шиман, выделите людей для разгрузки, а вы, Браун, разворачивайте мобильные криокомплексы.

      – Но как решить вопрос с намораживанием, сэр?

      – Это тоже просто. Капитан, у вас есть герметичные спасательные домики?

      – Как и положено, сэр, в расчете на весь экипаж, – доложил капитан Шиман.

      – Вот и отлично. Возьмете у капитана четыре домика, Браун. Еще вопросы, господа?

      Вопросов не было.

      – Тогда приступайте – время не ждет.

      Когда подчиненные ушли, Руцбанн развел руками и елейным голосом произнес:

      – Не знаю, что бы мы делали без доктора Фонтена…

      – Это лесть, Руцбанн? – самодовольно улыбаясь, спросил доктор.

      – Какая же лесть, сэр? Истинная правда…

      10

      Час назад людям капитана Локвуда доставили горячий обед. После двенадцати часов в оцеплении это было очень важно. До этого десантники имели возможность есть только калорийные галеты. Да и те пополам с песком, а для горячего обеда был предоставлен небольшой фургончик, где можно было посидеть на стульях и даже снять шлем.

      Настоящий суп в пластмассовых тарелочках солдаты восприняли как заказ из дорогого ресторана, хотя у себя на десантном транспорте получали такие обеды каждый день.

      Чтобы не нарушать оцепление, солдаты обедали повзводно. И только когда последний десантник вернулся в цепь, дошла очередь до капитана Локвуда и его лейтенантов.

      За стенами фургончика продолжала бесноваться песчаная буря, а внутри было тихо и тепло. Выходить обратно на ветер никому не хотелось, но Локвуд обязан был подать личный пример.

      – Ну вы тут посидите еще пять минут, а потом отправляйтесь к взводам, – распорядился он и, вздохнув, первым покинул фургон.

      Солдаты снова стояли в оцеплении. Ветер постепенно наметал возле их ног высокие кучи песка, и тогда неподвижно стоявшие фигуры оживали. Они утаптывали песок толстыми подошвами и снова впадали в оцепенение.

      «Приспособились», – подумал Локвуд.

      Судя по тому, что прожектора на строительной площадке светили уже не так ярко, он понял, что наступил день. Неожиданно капитан вспомнил про пастуха, который теперь был уже далеко отсюда.

      «Идет со своими овечками в родную деревню, где, наверное, нет песчаной бури…»

      Капитан дошел до места, где они разговаривали с Веласкесом, и остановился.

      Там, где ночью бульдозеры разгребали песок, уже высились пенобетонные конструкции. Строительство продвигалось