Моя собачья жизнь. Пёс Пузик

вперед-назад под музыку, которая звучала в моем мозгу. Я был счастлив и, ничего не замечая, помахивал в такт песне хвостом, пока кто-то не поддался искушению и не набросился на него.

      «Эй, это мой хвост! – простонал я, выбираясь из-под куча-мала, которую устроили щенки. Их инстинкты опять заставили их проявить лучшие собачьи качества. – Успокойтесь, пожалуйста».

      «Но кто-то должен был поймать этот хвост, – сказал мне старший братец, вытягивая меня наверх. – Это по правилам».

      «Каким правилам?» – я забился в угол, зажав хвост между задних ног.

      «Собачьи правила, – произнес он. – Ты разве не знаешь? Еда на полу – это законная добыча. Диван – для сна, когда Пенни не смотрит. Почтальон будет грустить, если не залаять на него утром… а хвосты, если за ними не гоняться, отвалятся».

      «Да нет же, – озадаченно взглянул я на брата. – На самом деле?»

      Он показал мне свой хвост.

      «Что, хочешь рискнуть?»

      Я поразмышлял минуту, но потом махнул лапой.

      «В этом доме одно правило – нам нельзя подниматься наверх».

      Теперь была его очередь удивиться.

      «Что ты имеешь виду? Наверх – это на улицу?»

      «Нет, туда, куда ведут ступеньки», – ответил я, показав на коридор. Он с опаской посмотрел на меня, как будто я внезапно превратился в одного из этих лысых псов с рыбьими глазами.

      «Ты уверен, что наверх – это не наружу? Потому что наружу запрещено, – сказал он. – Когда нас разберут по нашим новым домам и свозят к ветеринару для последних прививок, только тогда мы увидим большой мир. До этого мы можем только принести оттуда блох, вирусов и глистов. Щенку, ступившему за порог, грозит смерть!»

      «Наверх – это не наружу, – разуверил я его. – Это лишь другая часть дома, которую нам не разрешают обнюхать».

      Брат повернулся мордой к двери.

      «Наверху – звучит здорово, – произнес он, обращаясь к братьям и сестрам. – Эй, ребята! Эти ступеньки за дверцами – кто знает, куда они ведут? Мы должны проверить».

      «Нам туда нельзя, – прошипел я, призывая его вести себя потише, чтобы Пенни не услышала всю эту возню. – Это запрещено».

      Мой старший братец бросил взгляд на щенков.

      «Ах, так! – сказал он, поворачиваясь ко мне. – Значит, ты боишься?»

      «Нет, – быстро отозвался я, зная, что все смотрят на меня одного. – Ничего я не боюсь».

      Он кивнул, как будто он услышал достаточно.

      «Рад это слышать, – сказал он. – Пес, который хочет танцевать – это одно. Пусть это останется нашей тайной. Но пес, который трусит – это слабак, и тот, кто пожелает взять его к себе, пожалеет об этом».

      «Я знаю», – занервничал я.

      Мой брат был добряк, и он вовсе не хотел нарочно задеть меня. Но я чувствовал себя неуютно из-за взглядов других щенков. Чтобы разрядить обстановку, я огляделся и принял удивленный вид.

      «Не смотри сразу, – сказал я очень тихо. – Но я только что видел, как твой хвост пошевелился».

      «Точно? – братишка поднял брови. – Ты не шутишь?»

      Я снова заглянул ему