Шахидка с голубыми глазами. Андрей Дышев

драматических событий. Милиция приняла меня за хулигана, а спасатели – за самоубийцу. По милицейской логике я обязан был заплатить штраф. А по логике спасателей?

      Я в мгновение расслабил лицо, изгнав с него озабоченные морщины, придал своему взгляду оттенок отрешенности, безвольно опустил плечи, скривил рот, будто собирался завыть по-волчьи, и, уставившись в одну точку, безжизненным голосом произнес:

      – А мне все равно – штраф или еще что… Какие могут быть деньги у покойника?

      Капитан усмехнулся.

      – А кто это у нас покойник?

      Я выразительно глянул ему в лицо.

      – Если мне не дали покончить с собой в этот раз, – сказал я таким голосом, каким, по моему мнению, должны говорить утопленники, – то это не значит, что второй попытки не будет.

      Милиционер долго соображал, что значат эти слова.

      – Ты что? – наконец доперло до него, и он на всякий случай придвинулся ко мне поближе. – Сигануть оттуда собирался?

      – Ну не на вас же плевать, правильно?

      – О-о-о! – протянул капитан и покачал головой. – Это ты, парень, зря… Это кто ж тебя так допек?

      – Какая разница, – махнул я рукой. – Но жить на этом свете я больше не хочу.

      – Баба, что ли, бросила? – уже с сочувствием спросил капитан.

      – Баба, – подтвердил я.

      Он покачал головой.

      – Стал бы я из-за бабы… – Открыл дверь, высунулся наружу и позвал подмогу: – Соловьев! Анисимов! Живо сюда!

      Похоже, от штрафа я избавился. Но что будет дальше?

      Капитан уступил место за рулем сержанту, а сам пересел на заднее сиденье.

      – В больницу! – скомандовал он и опустил руки мне на плечи. – Ты не волнуйся. Расслабься. Думай о чем-нибудь приятном.

      – Хорошо, – согласился я. – Буду думать о приятном. О том, как приятно падать с тридцатого этажа. Как приятно вскрыть себе вены и смотреть, как кровь пульсирует и хлещет во все стороны…

      – Тьфу, черт тебя подери! – выругался капитан и крепче сжал мне плечи. – Такие слова говоришь, что меня сейчас вырвет… Сиди спокойно, не то я дубинкой начну прививать тебе любовь к жизни.

      – Да я и так спокойно сижу, это вы нервничаете.

      – Может, его в психушку? – спросил сержант, включая мигалку и обгоняя одну машину за другой.

      – Психушка далеко, – поморщился капитан. – Скинем в больнице, а там хоть трава не расти. Пусть режет себе вены, жрет стекло и пьет марганцовку…

      – Марганцовка не годится, – со знанием дела возразил я. – Пробовал: во рту металлический привкус, и фиолетовым мочишься…

      – Ой, парень, помолчи! – взмолился капитан. – Мне от твоих речей зеленым помочиться хочется!

      Я замолчал. Меня начала мучить жажда, и я уже был согласен поехать в любое учреждение, где бы мне дали напиться.

      В приемном отделении больницы меня осмотрели так, как привередливый покупатель осматривает на рынке синего цыпленка с неизвестной птицефабрики. Сначала мне засучили рукава, чтобы посмотреть на вены, затем раскрыли