Месть. Все включено. Ярослав Зуев

к нам, Леонид Львович?

      – Там видно будет.

      – Пять минут, Леонид Львович, пять минут.

      – Мухой давай.

      Палыч со всех ног кинулся выполнять поручение.

      – Водки и пожрать! – крикнул вдогонку Филимонов. Ногай и Забинтованный оживились.

      – Что-то я засиделся. – Ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Витряков. Потянулся так, что захрустели кости, и полез из машины.

      – Леня, ты куда?

      – Пойду, облегчусь.

* * *

      Ждать пришлось недолго. Палыч вернулся так быстро, словно вообще никуда не уходил.

      – Домик, крайний у моря, – сложившись едва не пополам, доложил Палыч, передав Витрякову связку длинных ригельных ключей. – Постели я сухие застлал. Газовый котел включил. И два калорифера, чтобы вам зябко не показалось. Только, пока дом прогреется…

      – Давай, – Витряков резким движением перехватил ключи.

      – Кушать сейчас супруга приготовит, – еще ниже согнулся Палыч. – Через двадцать минут будет подано.

      – Двадцать – пойдет. – Развернувшись, Витряков зашагал к крайнему домику.

      Палыч нырнул в дом, где на кухне уже вовсю шипела полная мяса сковорода. Пожилая супруга Палыча, поднятая с постели, как солдат по тревоге, развернула кипучую деятельность. Пока поросятина покрывалась нежнейшей розовой корочкой, женщина нарезала кругляшками лук и потянулась за сыром.

      – Как у тебя? – спросил Палыч, смахивая пот со лба. – Может, помочь чего?

      – Справлюсь, – жена отложила терку и повернулась к плите. – Отбивные надо перевернуть. А то подгорят.

      – Видела, кто прикатил?

      – А как же, – женщина осенила себя крестом. – Ох, и боюсь я их.

      Палыч кивнул. Тут их мнения совпадали. Жена уложила лук поверх отбивных, присыпала сверху сыром. – Майонез подай.

      Палыч вынул из холодильника четыре двухсотграммовые банки «Провансаля», вооружился ключом:

      – Все четыре открывать?

      Жена сделала утвердительный жест.

      – Девушка с ними, – проговорила женщина, накрывая сковородку крышкой и устанавливая конфорку на минимум. – Одна на четверых. Глазищи – перепуганные.

      – Я ничего не видел, – потупился Палыч. – Не мое это, старуха, дело. Меньше знаешь – дольше живешь.

      – И не мое тоже.

* * *

      Витряков втолкнул Милу Сергеевну в гостиную и одним ловким движением сорвал плащ. Мила осталась совершенно голой. Дрожа всем телом, она попятилась от двери.

      – Холодно, – ощерился Витряков. – Сейчас согреешься, б-дь на х…

      – Леня? Ребята? Не надо. Ну, пожалуйста…

      Филя заиграл желваками, не отрывая глаз от ее аккуратно подстриженного лобка. Ногай нервно захихикал и потер ладони. Дима Кашкет переминался с ноги на ногу, глядя в пол.

      – Двигай, – Витряков показал на приоткрытую дверь в спальню.

      – Пожалуйста…

      – Пацаны, – начал Кашкет нерешительно. – Вы это…

      Мила почувствовала, что он колеблется. И шагнула