История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 5. Джованни Джакомо Казанова

в полночь, я нашел у себя сундучок со всей моей корреспонденцией и любимые миниатюры. Всю жизнь я пользовался табакерками с вделанными в них миниатюрными портретами.

      На другой день я увиделся с Тирета, одетым в черное.

      – Вот видите, – сказал я ему, – как все быстро делается в Париже?

      В этот момент мне объявили о приходе аббата де ла Коста. Я не вспомнил это имя, но тем не менее пригласил его войти. Я увидел того же аббата, что встретил у аббата де Лавиль. Я попросил у него прощения за то, что за недостатком времени не нанес ему визит. Он поздравил меня с успехом моей лотереи. Он сказал о том, что узнал, что я распределил билетов более чем на две тысячи экю в отеле «Кельн».

      Да, я там имею всегда в карман от восьми до десяти тысяч франков.

      – Я там также беру на тысячу экю.

      – Пожалуйста. В моем бюро вы сможете выбирать номера.

      – Мне это неважно. Не дадите ли мне сами такие, как есть.

      – Охотно. Вот. Выбирайте.

      Выбрав несколько, он попросил у меня письменный прибор, чтобы написать расписку.

      – Никаких расписок, – сказал я, смеясь и забирая свои билеты, я даю их только за наличные.

      – Я принесу их вам завтра.

      – И вы получите завтра билеты: они зарегистрированы в бюро и я не могу поступить иначе.

      – Дайте мне те, что не зарегистрированы.

      – Я этого не делаю, так как, если они выиграют, я должен буду заплатить из собственного кармана.

      – Я полагаю, вы можете пойти на риск.

      – Я так не думаю.

      Он заговорил затем с Тирета по-итальянски и предложил ему представить его м-м де Ламбертини, вдове папского племянника. Я сказал, что тоже пойду, и мы отправились туда.

      Мы сошли у ее дверей на улице Кристины. Я увидел женщину, которой, несмотря на ее моложавый возраст, я дал бы сорок лет: худая, с черными глазами, живая, ошеломляющая, смешливая, такая, наконец, что может породить каприз. Я разговорил ее и нашел, что она не вдова и не племянница папы; Она была из Модены и настоящая авантюристка. Я видел, что Тирета ею заинтересовался. Она хотела пригласить нас обедать, но мы уклонились. Один Тирета остался. Я высадил аббата на набережной Ферай и пошел обедать к Кальзабижи.

      После обеда он принял меня тет-а-тет и сказал, что г-н дю Верней сказал ему известить меня, что он не разрешает мне распределять билеты за свой счет.

      – Он принимает меня за дурака или за жулика. Я пожалуюсь г-ну де Булонь.

      – Вы сделаете ошибку, потому что известить не означает обиду.

      – Вы сами меня обижаете, высказывая такое мнение. Но я не стану дожидаться второго такого рода высказывания.

      Он меня успокоил и уговорил пойти вместе с ним поговорить с г-ном де Верней. Бравый старик увидел, что я в гневе, попросил у меня прощения и сказал, что так называемый аббат де ла Кост сказал ему, что я допускаю такую вольность. Я больше ни разу не видел этого аббата, того самого, который три года спустя был приговорен к галерам, где и окончил свои дни, за то, что продавал в Париже билеты лотереи Треву, которой