Облака из кетчупа. Аннабель Питчер

не пустит, – продолжал папа.

      – Судя по всему, он в своем теперешнем состоянии даже не поймет, что это ты, – заявила мама.

      – Кто не поймет? – Я шагнула на дорожку.

      – Тапочки! – прикрикнула мама.

      Я вернулась на крыльцо и вытерла ноги о коврик:

      – Кто-нибудь скажет мне наконец, что случилось?

      Последовала пауза. Долгая пауза.

      – Это дедушка, – сказал папа.

      – У него был удар, – сказала мама.

      – Ох, – сказала я.

      Не слишком участливо с моей стороны. Могу в свое оправдание сказать, что долгие годы не видела дедушку. Помню, как завидовала папе: ему на Причастии в дедушкиной церкви дали просфору, а нас мама к алтарю не пустила. А еще помню, как играла с псалтырем – старалась захлопнуть в нем пальцы Софи, распевая мотивчик из «Челюстей», а дедушка хмурился. У него был большой сад с высоченными подсолнухами. Однажды я устроила домик у него в гараже, а он дал мне бутылку выдохшегося лимонада для кукол. Потом была какая-то ссора, и больше мы к дедушке не ездили. Не знаю, что там стряслось, только уехали мы от дедушки даже без обеда. У меня в животе урчало от голода, и нам в кои-то веки разрешили поесть в «Макдоналдсе». Мама была очень расстроена – я заказала биг-мак и самую большую порцию картошки, а она и слова не вымолвила.

      – Ты и впрямь остаешься? – спросил папа.

      Мама подтянула резиновые перчатки:

      – А кто, интересно, присмотрит за девочками?

      – Я! – выпалила я, потому что в голове у меня внезапно созрел план. – Я присмотрю!

      Мама нахмурилась:

      – Не думаю.

      – Она уже взрослая, – сказал папа.

      – А если что-нибудь случится?

      Папа протянул свой телефон:

      – А вот это на что?

      – Ну не знаю… – Мама, закусив губу, пристально смотрела на меня. – А как же твоя библиотека?

      Я пожала плечами:

      – Позвоню и объясню, что у меня семейные обстоятельства.

      – Вот и славно, – сказал папа. – Договорились.

      Птица села на капот машины. Певчий дрозд. С минуту мы смотрели на него – из клюва у него свисал червяк. Потом папа взглянул на маму, мама взглянула на папу, дрозд упорхнул. Я скрестила пальцы за спиной.

      – Послушай, думаю, мне все-таки лучше остаться с девочками, – неуверенно начала мама. – Софи надо разучивать гаммы, и я бы позанималась с Дот…

      – Не пользуйся ими как предлогом, Джейн! – Папа стукнул кулаком по бедру. – Ясно же, ты просто не хочешь ехать. Имей, по крайней мере, мужество признать это.

      – Прекрасно! Ну тогда и ты имей мужество признать, Саймон. Мы же оба знаем, что твой отец не желает меня видеть.

      – Он в своем теперешнем состоянии даже не поймет, что это ты! – парировал папа, в упор глядя на маму. Это был ловкий ход – повторить ее же собственные слова. Мама это поняла и, сдаваясь, со вздохом пошла к дому, снимая на ходу перчатки.

      – Будь по-твоему, но знай – я к его комнате и близко не подойду!

      И мама скрылась в доме.

      Папа, скрипнув зубами, глянул на часы. Я подошла к машине, по-прежнему держа скрещенные