Успешное покорение мира (сборник). Френсис Скотт Фицджеральд

мгновенно исчез в ночи.

      – В Нью-Йорк только раз в месяц отпускают, – говорил Льюис Крам, – да и то с учителем.

      Остекленевший взгляд Бэзила Ли вернулся от сараев и рекламных щитов Индианы в купе поезда «Бродвей лимитед»[8]. Бег телеграфных столбов утратил свою гипнотическую силу, и на белом чехле противоположного дивана проступили очертания унылой физиономии Льюиса Крама.

      – Главное – до Нью-Йорка добраться, а от учителя можно свалить.

      – Да уж, как же!

      – Спорим?

      – Попробуй – увидишь, что из этого выйдет.

      – Вот заладил: «увидишь», «увидишь». Что я там увижу, а, Льюис?

      Его сверкающие синевой глаза тоскливо и досадливо смотрели на попутчика. Этих двоих ничто не связывало, разве что возраст – пятнадцать лет – да проверенная временем дружба их отцов, но это и вовсе не в счет. Кроме того, оба ехали из одного и того же города на Среднем Западе в одну и ту же школу Новой Англии, только Бэзилу предстоял первый год обучения, а Льюису – второй.

      Но, вопреки расхожим представлениям, на ветерана Льюиса жалко было смотреть, тогда как новичок Бэзил сиял от радости. Льюис ненавидел школу. С детства привыкший во всем полагаться на свою мать, деятельную и властную, он не мог смириться с тем, что она все больше и больше отдаляется, а потому совсем скис и отчаянно тосковал по дому. Бэзил, напротив, уже давно с жадностью впитывал рассказы о школе-пансионе и теперь совершенно не грустил, а, наоборот, радовался узнаванию и собственной осведомленности. Кстати сказать, вчера вечером он именно в угоду школьным нравам, исключительно по праву сильного, взял да и выкинул в окно расческу Льюиса – просто так.

      Наивные восторги Бэзила внушали Льюису отвращение; когда же Льюис машинально попытался охладить его пыл, взаимная неприязнь достигла высшей точки.

      – Могу сказать, что ты там увидишь, – зловеще проговорил он. – Вот застукают тебя с сигаретой – и увидишь домашний арест.

      – Никто меня не застукает: я курить не собираюсь, я буду в футбол играть.

      – В футбол! Ну ты даешь! В футбол!

      – Послушай, Льюис, тебе вообще хоть что-нибудь нравится?

      – Футбол нисколько не нравится. Какой интерес выходить на поле, чтобы получить в глаз?

      Льюис рассуждал свысока: по наущению матери он считал свою боязливость не чем иным, как здравомыслием. Но Бэзил из лучших, как ему казалось, побуждений ответил в такой манере, которая способна сделать людей заклятыми врагами.

      – Если бы ты играл в футбол, к тебе стали бы совсем по-другому относиться в школе, – покровительственно заметил он.

      Льюис не считал, что к нему плохо относятся. Он вообще об этом не думал. Но Бэзил его ошарашил.

      – Ты дождешься! – в ярости вскричал Льюис. – Там тебя живо обломают!

      – Не заводись, – сказал Бэзил, хладнокровно поправляя стрелки на своих длинных брюках. – Не заводись, ладно?

      – Все знают, что в «Кантри-Дей»[9] ты был в каждой бочке затычка!

      – Не

8

«Бродвей лимитед» – пассажирский поезд, курсировавший между Нью-Йорком и Чикаго через Северную Филадельфию с 1912 по 1995 г. Название Broadway (букв. «широкий путь») обусловлено тем, что специально для этого поезда почти на всем пути следования была проложена четырехпутная железнодорожная линия.

9

Школы, организованные в США движением «Кантри-Дей» (англ. Country Day, букв. «день за городом») в конце XIX в., строго придерживались учебных планов и ставили своей задачей формирование характера учащихся, воспитание духа товарищества, создание особой атмосферы, как в лучших учебных заведениях закрытого типа, но при этом ограничивались дневным, а не круглосуточным пребыванием учеников. Эти школы располагались в районах, удаленных от городских центров с их загрязненностью, шумом и высоким уровнем преступности. Именно в этих районах, которые впоследствии получили статус пригородов, предпочитали селиться состоятельные семьи.