Лось в облаке. Ирина Лазарева

переоделся в свободные брюки и рубашку, вышел к воротам и принялся в нетерпении расхаживать вдоль ограды, мучаясь оттого, что надо ждать. Охранники, привыкшие не выражать эмоций, обменивались удивленными взглядами: Березин часто гневался, сотрясая воздух раскатами своего густого голоса, либо говорил сухо и кратко, если был спокоен; в хорошем настроении мог даже перекинуться парой шуток со своими служащими, но никогда еще, ни при каких обстоятельствах, не выказывал волнения.

      Часть первая

      Банальная история

      Глава 1

      Вадим спал на чердаке, зарывшись лицом в душистое сено, и никак не мог проснуться. На заре прокричал петух, и сразу же откуда-то издалека, с другой стороны канала, донесся ответный клич. Прямо под сеновалом, в теплом хлеву, шумно фыркала и переступала копытами корова Рябушка. Вадим слышал сквозь сон, как заскрипели дверные петли, мягко звякнули подойники. Бабушка ласково говорила с Рябушкой, словно ручей журчал. Корова уже не топталась, а стояла смирно. Днище ведра гулко пело под тугими струями молока. Вадим снова уснул под эти мерные звуки и спал крепко, без сновидений, пока неугомонный петух не вздумал заново прочистить свое луженое горло.

      Вадим перекатился к маленькой чердачной дверце и высунул наружу взлохмаченную голову с застрявшими в волосах желтыми соломинками. Бабушка, помахивая гибкой хворостиной, гнала Рябушку со двора сквозь белый пар, наплывающий с болот. Они были чем-то похожи друг на друга – обе степенные, дородные, крутобокие. Рябушка – черная со светлыми подпалинами, на бабушке – темное длинное платье, поверх синяя кофта, на голове – белая, в крапинку ситцевая косынка.

      Вадим снова завалился в сено, сладко пожимаясь и бездумно глядя в потолок.

      Когда он проснулся в третий раз, из маленьких отверстий в крыше струились прямые лучики солнца, высвечивая золотом разбросанное по чердаку сено. В лучиках кружились и плавали мириады светящихся пылинок.

      Вадим распахнул дверцу чердака и сел, свесив ноги, озирая двор и огород. Бабушка шла от реки с ведром воды.

      – А, проснулось, дитятко, – сказала она, – давай-ка иди молочка попей. Мать уже давно встала, тебя дожидается.

      Вадим спустился по приставной деревянной лестнице, пробежал босыми ногами по влажной траве на теплое сухое крыльцо и, с трудом отворив тяжелую дверь, очутился в просторной горнице с дощатым полом и русской беленой печью в углу. У входа, на стене, висел эмалированный рукомойник, под ним – лавка с ведром и тазиками. Мать сидела за столом у окна. Перед ней стояла крынка, доверху налитая парным молоком. Рядом лежал батон белого хлеба. Вадим потянулся к банке с черничным вареньем.

      – Подожди, не начинай со сладкого, – предупредила мама, – иди умойся, пока мы с бабушкой накроем на стол.

      – Мам, не хочу, и руки у меня чистые, – скороговоркой выпалил Вадим, густо намазал вареньем ломоть хлеба, отпил молока прямо из крынки и вприпрыжку побежал к двери. – Пойду погуляю, – бросил он от порога с набитым ртом.

      – Далеко не уходи и не смей купаться! Вадим, ты меня слышишь? Смотри, будешь самовольничать, завтра же уедем обратно в