Дни черного солнца. Н. К. Джемисин

tres.ru)

      Помнится, ранние утренние часы уже миновали…

      Работа в саду была моим любимым дневным занятием. Мне, кстати, пришлось его добиваться. Террасы моей матери славились в округе, и она не спешила мне их доверять. Положа руку на сердце, я не могу ее в этом винить: отец еще отпускал шуточки по поводу того, что́ я учинила со стиркой в тот единственный раз, когда попыталась ее устроить.

      «Орри, – говорила она мне, когда я принималась рьяно отстаивать свою независимость. – Нет ничего зазорного в том, чтобы принимать помощь. Мало ли что у кого не получается в одиночку!»

      Так вот, возня в саду к подобным вещам не относилась. Тем не менее мама очень боялась прополки, потому что самые злостные сорняки, произрастающие в Нимаро, здорово напоминали наиболее ценные травы ее сада. У ложного папоротника были листья веером в точности как у сладкояра, а шипы «девичьих слезок» жгли пальцы почти как охрянка. Вот только запахи у сорных и садовых трав ничего общего не имели – и я в толк взять не могла, отчего мама вечно боится их перепутать. В тех редких случаях, когда осязание и обоняние ставили меня в тупик, мне достаточно было поднести край листочка к губам. Или провести по траве рукой, а потом послушать, как она выпрямляется, – и все делалось ясно.

      В общем, со временем мама была вынуждена признать: за лето я не выдернула ни одного полезного растения. Обрадовавшись, я вознамерилась попросить себе отдельную террасу для самостоятельного возделывания в следующем году.

      Я часами пропадала в садах… И в одно прекрасное утро кое-что произошло. Я ощутила это, как только вышла из дому. Воздух был каким-то безвкусным и отдавал жестью. Он показался мне спертым, в нем чувствовалось необычное напряжение… Когда началась буря, я забыла о сорняках и вскинула голову, безотчетным движением подняв лицо к небу…

      И обнаружила, что могу видеть.

      Вот что мне предстало: в отдалении (что такое «в отдалении», я тогда еще не знала) плыли бесформенные клочья тьмы, напоенные немыслимой мощью. Пока я силилась хоть что-то понять, из тьмы ударили сверкающие копья, столь яркие, что у меня заболели глаза – и это тоже было прежде неведомое мне ощущение. Обрывки темных клочьев между тем изменились, у них отросли гибкие щупальца, которые обвились вокруг блистающих копий и поглотили их. Изменился и свет, он распался на мириады крутящихся бритвенно-острых дисков и рассек эти щупальца. И еще раз, и еще… Свет и тьма сражались друг с дружкой, побеждая лишь на мгновение. Я слышала звуки, подобные грому, хотя дождя не было и в помине.

      Другие люди тоже это увидели. Я слышала, как они выскакивали из домов и мастерских, вскрикивали и перешептывались. Другое дело, что никто не казался особенно напуганным. Ибо непонятное творилось высоко в небесах, слишком высоко над нашими обыденными жизнями, чтобы на них повлиять.

      Так и вышло, что никто не заметил того, что заметила я, – я ведь так и стояла на коленях, запустив пальцы в землю. И я ощутила, как по ней прошла дрожь… Нет, не так. Это разрядилось напряжение, которое я почувствовала с самого начала. Только я думала, что оно висело в воздухе, а на самом деле оно принадлежало земле.

      Вскочив на ноги, я подхватила свой посох, которым пользовалась при ходьбе, и поспешила домой. Отец уехал на рынок, но мама была дома, и я хотела предупредить ее на случай, если прокатившаяся по земле дрожь окажется первым признаком землетрясения. Я взбежала по ступенькам на крыльцо, рванула скрипучую дверь и закричала во все горло, чтобы она бежала наружу, причем как можно скорее…

      Вот тогда-то я и услышала, как оно приближалось. Уже не в виде содрогания одной из стихий. Оно захватывало весь мир, накатываясь с северо-запада, со стороны Неба, города Арамери. «Там кто-то поет», – в первый миг подумала я. Да не кто-то один – звучали тысячи голосов, миллионы, в унисон возносившиеся и рождавшие эхо. Саму песню едва удавалось различить. Голоса повторяли всего одно слово, всего одно, но такое могущественное, что весь мир содрогался от его непомерной силы.

      И это слово было – РАСТИ!

      Просто чтобы ты понимал: магию я была способна видеть всегда, только в Нимаро меня до сих пор окружала в основном тьма. Это была тихая-мирная страна, край сонных маленьких городков и таких же деревень, и мое родное местечко исключением не являлось. Магия же – это что-то такое, что водится лишь в больших городах. Я и видела ее лишь от случая к случаю. Да и то обычно украдкой…

      И вот теперь на меня обрушились океаны света и цвета! Они мчались по улицам, высвечивая каждый листок, каждую травинку, все до единого камни мостовой и деревянный забор переднего двора. Как много всего!.. Оказывается, я и не подозревала, сколько всего присутствует в мире, прямо здесь, рядом со мной. Магия омывала стены, каждую трещинку и морщинку, и я впервые в жизни увидела дом, где родилась. Волшебный свет озарил деревья кругом, и старую телегу, торчавшую из-за угла, – я даже не сразу сообразила, что это такое, – и людей, стоявших на улице с открытыми ртами. Я все видела! – действительно видела совсем как другие! А может, даже побольше остальных, откуда мне знать!.. В любом случае я переживала мгновение, которое останется в моем сердце навсегда. Мгновение, когда в мир вернулось