Отголосок: от погибшего деда до умершего. Лариса Денисенко

сжечь. У тех несчастных такого счастливого шанса не было. Дед лишил их всякой надежды умереть в своей постели, пусть и в сумасшедшем доме, пусть и от рака. Я где-то читала, что евреи не имеют права на кремацию, это связано с их религией, значит, фашисты им это право предоставили. Интересно, что по этому поводу думал мой дед? Возможно, он считал себя благодетелем и рассказывал об этом друзьям. А возможно, потерял рассудок и начал собирать вещи убитых им евреев.

      Настало утро, кто-то первым его объявил: мой организм или будильник в мобилке. Нужно было одеваться. Нет, сначала нужно выгулять Тролля, выгуливать его в траурном платье я не смогу. Я из тех людей, на настроение и род деятельности которых влияет одежда. Джинсы, кроссовки, футболка. Тролль не чувствовал моей скорби и растерянности, он жаждал сучьих благоуханий, хотел пожевать каких-то травок (меня привораживала способность животных разбираться в гомеопатии), чтобы не болел желудок, и еще повозиться с оранжевым пуделем. Я решила: если у меня день начинается, фактически, с кремации, то и Тролль должен воздерживаться от удовольствий, и взяла таксу на короткий поводок.

      А еще я подумала, если у тебя есть собака, как бы ты ни планировал свой день и какие бы события на тебя ни сваливались, ты все равно начинаешь день с прогулки и кормежки.

      Когда мы вернулись, я накормила Тролля и долго размышляла над тем, стоит ли самой поесть или нет. Мне начинало казаться, что кремация, как и ультразвуковое исследование, не располагает человека к завтраку. Завтрак может повредить результатам. Каким? Не знаю. Я выпила крепкий кофе, надела черное платье. Волосы собрала в тугой низкий узел. Я была похожа на овдовевшую служанку-мексиканку. Не хватало только фартука.

      Когда я выезжала с паркинга, вдруг поняла, что понятия не имею, где находится дедов сумасшедший дом, какие там правила пропуска автомобилей и как мне найти крематорий. Еще надо было купить цветы или венок, я еще не решила, о прощальной надписи я не подумала.

      Но зря я волновалась, отец никогда не ошибался в выборе поверенных, жены, жилья, присяжных и котов, по этому наш поверенный был безупречным, и он мне позвонил. «Марта, доброе утро. Это Олаф Кох. Как я понимаю, ты едешь на кремацию? Хорошо. Ты на своей машине? Хорошо, я заказал пропуск. Ты в курсе, куда ехать? Сейчас объясню, это просто. Я буду ждать на въезде в заведение. Если ты не купила цветы или не заказала венок, я могу этим заняться или кому-то поручу. Возможно, подойдет букет в цветах флага или вашего фамильного герба?» Но я решила, что цветы я выберу сама. Венок из барвинка и мелких беленьких цветочков-звездочек, названия которых я не знала.

      И он действительно ждал. Олаф Кох, поверенный семьи фон Вайхен. Черный льняной костюм, без шляпы, шелковые темно-серые носки, в меру блестящие ботинки. Выражение на лице соответствующее: скорбно-сочувственное. Не знаю, как дед, а я была довольна его видом. «Мы же не опаздываем?» – поинтересовалась я, так как не ношу наручных часов, а доставать мобильный телефон мне показалось неуместным. «Нет, Марта, ты приехала