Львовская гастроль Джими Хендрикса. Андрей Курков

есть. Берите в холодильнике.

      Тарас взял бутылку. Протянул парню. Тот открыл, достал чистый стакан.

      – Может, вам Интернет включить? – предложил.

      – Включи, – пожал плечами Тарас.

      Парень вышел из-за барной стойки, присел за компьютер. Монитор засветился, появилось изображение.

      – Ну вот, садитесь! – уступил он место Тарасу.

      Тарас устроился за компьютерным отсеком. Справа и слева его индивидуальное пространство защищали деревянные перегородки.

      Монитор освещал маленькую столешницу с клавиатурой и мышкой лучше, чем любая лампа. Тарас отодвинул от себя клавиатуру. Налил пива в стакан. Пригубил. Потом достал из кармана темно-синей китайской куртки белый пластиковый тубус из-под гомеопатических шариков. Открыл. И аккуратненько высыпал на стол два десятка маленьких камешков. Некоторые из них были темнее, некоторые светлее, но все они были серыми. Отпил пива еще раз и стал пальцами эти камешки двигать.

      – У тебя лупы нет? – крикнул он в сторону бара.

      – Нет, – ответил парень. – Ручка и бумага есть, а лупы…

      – О! Дай мне бумаги! – попросил Тарас.

      Парень принес чистый лист А-4.

      Тарас сразу сдвинул ладонью камешки на белое полотно бумаги. Они стали заметнее.

      – Что это? – спросил задержавшийся за спиной клиента работник круглосуточного Интернет-клуба.

      – Это? – переспросил, обернувшись, Тарас. – Это лечебные камни, – пошутил он.

      – А отчего они лечат?

      – Еще не знаю, надо провести несколько экспериментов…

      Парень, перед тем как отойти обратно к барной стойке, одарил Тараса подозрительным взглядом.

      Допив пиво, Тарас аккуратно ссыпал с бумаги камешки обратно в пластиковый тубус, закрыл его и сунул в карман.

      Расплатился и ушел.

      Туман уже начинал подниматься над Львовом, словно улицы сами выталкивали его вверх.

      Скрипнула дверь парадного. Тарас посмотрел на деревянные ступеньки, каждая из которых, как клавиша расстроенного рояля, издавала непредсказуемый звук. Пятая ступенька была самой громкой и пронзительной. Ее звук каким-то образом сразу будил соседа с первого этажа – злопамятного Ежи Астровского, бывшего парикмахера, бывшего банщика, бывшего переплетчика и бывшего охранника универмага. Сейчас Ежи Астровского можно было назвать просто «бывшим». Больше он нигде не работал, зато регулярно пил и, напившись, искал собеседников, при этом исключительно трезвых. К пьяным он сам в пьяном состоянии никогда не подходил – боялся. Может, этим поведением он хотел подчеркнуть, что и сам он опасен, когда пьян? Но в исходящую от него опасность верилось с трудом. Внешне он был пушист и котообразен. Даже когда он скандалил с Тарасом из-за шума, по его лицу, худому, изящному, с тонкими чертами, было очевидно, что он нуждается в ласке и жалости, а из-за отсутствия оных он и скандалит.

      Тарас переступил пятую ступеньку и, преодолев еще с десяток, остановился у своей двери.

      Из тихого приемничка-брехунца, стоящего с незапамятных времен на кухонном столике, донесся гимн Украины.

      – Шесть