Львовская гастроль Джими Хендрикса. Андрей Курков

пытался прислушаться к происходящему в его почках. Даже стал щупать живот рукой.

      – Можете помассировать, – кивнул Тарас. – Тоже полезно!

      Ободренный советом специалиста, Лёня принялся массировать низ живота обеими руками. Массировал минуты три, подпрыгивая на неровностях дороги вместе с машиной. Потом ойкнул и замер.

      – Ну как? – спросил его Тарас.

      – Что-то произошло, – ошарашенно прошептал Лёня и поднял испуганный взгляд вперед, на летевшую ему навстречу дорогу.

      – Расслабьтесь! – сказал Тарас. – Сейчас переедем на Городоцкую! Проверим…

      Тарас свернул с Лычаковской, и машина завиляла по узким темным улочкам. Объехав старую часть центра, «опель» выехал на широкую улицу и снова понесся вперед с не очень-то и большой скоростью.

      – Стой! – закричал Лёня, схватившись за живот. – Больно!

      – Процесс пошел, – с улыбкой произнес Тарас. – Теперь останавливаться нельзя! Потерпите!

      У Лёни глаза на лоб полезли от боли, он бросил на водителя обезумевший взгляд, но рот не открыл – не хотел разжимать зубы, сцепленные от боли. Нагнулся вперед, к панели, не убирая рук от низа живота. Боль, колющая и даже царапающая, как бы медленно переползала с места на место. Лёня отчетливо чувствовал ее движение.

      – И долго так? – сдавленно спросил он минуты через три-четыре.

      – Минут пятнадцать, – ответил Тарас. – Потом, если не выйдет, перерыв, и продолжим.

      Эта ночь показалась Тарасу бесконечной. После четырех полных дистанций улицы Городоцкой, а это без малого тридцать километров, Лёне стало совсем плохо. И тут на дороге мелькнула подсвеченная изнутри полосатая палка гаишника. Тарас остановился. Гаишник вежливо попросил документы и с подозрением уставился на Лёню, точнее, на его скорченное от боли лицо.

      – В больницу везу, – нашелся Тарас. – Товарищу плохо.

      – Счастливой дороги! – Гаишник вернул права и документы на машину.

      Три часа спустя, уже отказавшись от длиных «вибраций» Городоцкой и Лычаковской улиц, переехал Тарас на «короткие вибрации» улицы Лесной. Лесная была действительно коротенькой и крутой улочкой с такими дырками в дороге, что машину подбрасывало там почти на полметра. Улица Лесная и помогла вытрусить из Лёни первый камешек, который звонко ударился о дно литровой стеклянной банки под не порадовавшее в этот момент Лёню журчание собственной мочи. Лёня стоял скрючившись, спиной к машине и лицом к лестнице, ведущей на горку, наверх к парку «Знесиння». Когда звякнул о стекло камешек, он замер и так неподвижно, враскорячку, простоял пару минут, освещенный рассеянным желтым светом одинокого уличного фонаря.

      Тарас посмотрел на часы – почти половина пятого. Скоро будет светать. Зевнул. Задумался. Организм привычно настраивался на утренний сон.

      – На, держи! – сдавленно проговорил вернувшийся к машине Лёня, протягивая водителю банку с камешком и желтой жидкостью.

      Тарас молча взял банку, открыл дверцу со своей стороны и аккуратно слил мочу на дорогу.

      – Следующим