Десятый день рождения. Александр Романович Румянцев

и последние три года, что Дар Связался с ней… – Я, конечно, не хочу Его ни в чем винить…

      –А придется, если хочешь услышать правду, – Джессамина же слегка поднимать взгляд кверху даже не думала. Даже поднимать глаза она не собиралась.

      Она Связала с Ним не была, пускай знать об этом она позволяла только себе… – Дар всегда был хладнокровен. Дар, невидимая Сила, которой в отличие от Жизни, в нашем мире никогда не было, пришел в него ради развлечения. Как минимум, так кажется мне. Он смотрел нашими глазами наши жизни, просматривая их целыми годами и проживая их вместе с нами. Чьи-то мысли, идеи и свершения Ему нравились, какие-то поступки заставляли Его “кровь” бурлить как кипяток. И с этими людьми Он Связывался сильнее, чтобы они могли делать больше, чем могли позволить себе раньше. Ему было интересно, что они сделают с такими возможностями.

      Джессамина горько усмехнулась.

      –А кто-то, кто Его Связи не оправдал и переставал Ему казаться интересным, пользовался Его Связью лишь до того момента, пока в нем была Жизнь. Та Сила, которая живет во всех нас. Та Сила, которая в Связи с Ним дарует человеку выбор и возможность ставить свои условия. А значит, если Дару больше не был интересен человек, Он ждал, когда его Жизнь уйдет из его тела, чтобы больше не спрашивать разрешения, хочет ли он, чтобы Дар разорвал свою Связь.

      Лицо Джессамина омрачилось чересчур сильно.

      Воспоминания были такими же живыми, что и сегодняшний сон…

      –А значит, если костер доходил до тех, кто был больше не интересен Дару, в самый последний момент, когда человек радовался, что огонь его не возьмет, а кинжал, воткнутый в сердце, не заставит его “заснуть” навсегда, тогда то Жизнь и покидала его тело. И Дар, больше не нуждающийся в разрешении уходил от того, чье существование не вызывало в нем интереса.

      –Уходил, бросая на костре?

      –Или с воткнутым в сердце кинжалом, – кивнула Джессамина. – Заставляя его не смеяться, как тех, кого Дар покидать не собирался, а выть от самых последний страданий в своей жизни. Потому что боль возвращалась. Возвращался голод, желание пить… А значит, и страх смерти.

      –Той самой…

      –Той самой, что и настигала человека в тот момент, когда Дар должен был помочь ему больше всего…

      –И много ли так погибло? Не из людей, а из наших?

      –Не очень. Я же говорю – то, что происходило с людьми, длилось совсем ничего и казалось злым временем недолго. До того самого момента, после которого проблемы с людьми казались лишь чем-то смешным. Казались подготовкой к чему-то уже очень не смешному. К Гонениям, которые последовали почти сразу после окончания разногласий с людьми, которые всеми своими действиями привели себя к тому, чего и боялись больше всего.

      Девочка удивленно подняла брови, “спрашивая” мать, о чем она. Джесс была уверена, что после этих слов мать перейдет уже к Ним. К тем, кто был страхом Рода и Семьи и по сей день.

      Однако Джессамина умудрялась заинтересовать и тем, что закончилось много-много столетий назад.

      Ей должно