Смерть приходит на свадьбу…. Лариса Васильева

купе. Иначе после туалета он не нашел бы свою дверь. Вернулся, упал на свое место и проспал до утра.

      Проснулся от неудобства, нога у него затекла, какой-то мальчик почти сидел на ней, прижавшись к нему спиной. Стоило только Паше пошевелиться, как этот подросток повернулся и Фискиным голосом спросил:

      – Павлик, хочешь чаю?

      – Хочу… – ответил Пашка.

      Девушка вскочила и выскользнула из купе. А Павел вдруг покрылся холодным потом. Что здесь делает эта Фиска?! Неужели весь этот бред со свадьбой – правда?! Через минуту Фиска вернулась с чаем. Соседние места были свободными, но она опять села на его полку и по-прежнему прижалась к нему худой спиной. Пашка молча отодвинул ее и спустил ноги вниз, Фиска послушно пересела напротив. Хлебнул чаю, но его замутило, он вновь улегся и задремал. И только когда в купе подсадили попутчиков, окончательно проснулся, но вставать не стал, отвернулся к стенке. Он лежал и слушал, как соседи расспрашивают Фиску, а она рассказывает, что едет со своим мужем, что они только что поженились, что ему нездоровится. Потом она вместе с мужиком-попутчиком стала разгадывать кроссворды. Девушка часто и весело смеялась, без конца упоминала своего мужа – Павла, и это начинало его ужасно злить. В конце концов он не выдержал и неуклюже вывалился из купе, поманив Фиску за собой. Она покорно вышла следом.

      – Ты что болтаешь? Какой я тебе муж?

      – Так свадьба же была.

      – Ты что, совсем дура? Какая свадьба? Пьянка и все.… Разве я тебе что-нибудь обещал? Я тебе говорил, что люблю и все такое?

      – Нет.

      – Чего же ты меня мужем называешь?

      – Так свадьба же была…

      Тьфу, Пашка плюнул со злости.

      – Тогда чего ты с ними хихикаешь?

      – А что?

      – Если ты моя жена, нечего глазки другим строить.

      – Я не строю… – она невинно смотрела на него, вытаращив и без того круглые черные глаза.

      Словно не понимает, что воспользовалась его состоянием, что это они его там напоили, всей деревней заставляли пить вонючий самогон, а потом, не спросив его согласия, объявили их мужем и женой. Дьявольское сочетание невинности и хитрости.

      – Ты куда едешь?

      – С тобой… Жена ведь твоя…

      – Ты мне не жена, я с тобой в загсе не был! – сказал, а сам испугался: вдруг забыл, может, их уже расписали?

      – Это ничего, все равно я твоя жена.

      – Какая жена? Ты что несешь?

      – Жена…

      – Ты что ко мне прилипла? Я тебя звал с собой? Чего ты поперлась? Сейчас же выйдешь на ближайшей станции и вернешься домой, ясно?! Вот такая арифметика.

      – Нет, не вернусь, я с тобой поеду.… Теперь я твоя жена.

      И его так взбесило это тупое упорство, что он, не размахиваясь, коротко и резко влепил ей пощечину. Она только взмахнула своими тоненькими ручками, отлетела на пару метров по коридору и осела на пол. Схватилась за щеку, из ее глаз потекли слезы, а она, не отрываясь, смотрела на него. Щека под рукой покраснела.

      – Черт! – выругался Павел: какой