Смерть приходит на свадьбу…. Лариса Васильева

себе невесту, видишь, сколько девок у нас сидит.

      – Вон, пусть мою Фиску возьмет, – вмешался Гриша.

      – Точно, ей пора замуж, да Пашка и сам ее приметил, не зря же к ней подсел. Так, Паша? Не зря подсел к девке?

      – Что? – Павел никак не мог понять, о какой Фиске идет речь, рядом с ним с одной стороны сидел жених, с другой – подросток, мальчишка.

      Антон услышал этот разговор и тихо засмеялся, он-то хорошо знал Пашкин стандарт для девушек: рост не менее метра семидесяти пяти, грудь размером не менее «С», а попка такая, чтобы было на чем руке задержаться, если случайно соскользнет с талии. Этого воробышка – Фиску, девушку сидящую рядом с его другом, – даже представить невестой красавчика Павла было невозможно.

      – Фиска, тебе Паша нравится?

      – Нравится, – мальчик рядом с Павлом застенчиво кивнул головой.

      – Это девушка? – удивленно бормотал Павел, он уже совсем опьянел. – Это мальчик…

      Парень спьяну никак не мог понять, как этот мальчик может быть девушкой. Рассматривать в упор сидящую рядом с ним и чуть откинувшуюся назад Фиску ему было несподручно, но то, что впереди у нее практически ничего нет, он разглядел.

      – Она же еще маленькая, – вслух сообразил он.

      – Нет, моя Фиска не маленькая, ей уже двадцать два, пора замуж. Это порода у нас такая.

      – Маленькая собачка до старости щенок… – поддержал Гришу хозяин.

      – А волосы? Нет, мальчик… – пьяно упирался Пашка.

      – Так постриглась, была коса, а она вот взяла и постриглась.

      – Это парикмахерша испортила, криво постригла, пришлось под мальчика, – соврала Фиска. С ее прической была отдельная история, вслух ее не расскажешь.

      – Фиса, соглашайся, выходи за него, – закричал кто-то громко с другого конца стола, – хороший парень, непьющий.

      – Вам бы только непьющий.… А чем плохо, что мы пьем? Да, Гриша?

      – Да, – тот мотнул головой.

      – Мы и пьем и работаем.… Потому нас директор совхоза и уважает… Жизнь у нас такая, без водки никак.

      Павлу стало беспричинно весело, хотя он уже ничего не видел, все плыло перед глазами. Гости начали петь, и раздухарившийся сват иногда громко вставлял знакомую строчку – подпевал, а в промежутках между песнями все пытался подцепить на вилку кусок помидора, но тот ускользал от него. В поезде ребята ничего не поели, думали, здесь их сразу накормят, однако, оказалось, хотя на столе и полно еды, но есть некогда, все время приходилось пить и петь. Закусывать они не успевали. Тетки пошли отплясывать, а Пашка боялся шевельнуться, он чувствовал, что вертикальное положение удержать не сможет. Мир уплывал от него и лишь время от времени вдруг приближался вплотную какой-нибудь уродливой рожей. Пашка мог только кивать, соглашаться, а вникать в происходящее он уже был не способен. Кто-то спросил:

      – Так тебе нравится Фиса?

      – Нравится, просто мадонна… – согласился Павел, он как-то угадывал, когда обращались к нему и, хотя лиц спрашивающих не мог рассмотреть, послушно отвечал.

      – Женишься?

      – Женюсь, – голова у него сама утвердительно