Люди ночи. Мария Львовна Егорова

и даже едят людей, которые случайно попадают к ним. Другими словами, не терпимы к обычным людям.

      За спиной захлопнулась дверь. Девушка шмыгнула и обернулась. Нос у неё был красный, как звезда на новогодней ёлке.

      Риммовна стояла и смотрела на неё. Те же растрёпанные седые волосы, та же бородавка на носу, но что-то в ней было не так. Её глаза – обычно злые, колючие, теперь превратились в глаза доброй бабушки. Лера потрясла головой.

      – Нашла меня, значит, – поскрипела старуха. – И темноты, смотрю, не боишься.

      Девушка отвела глаза в сторону, пытаясь придумать, что ответить. Уборщица проковыляла вглубь каморки.

      – Заболела, гляжу. Сейчас я тебя вылечу.

      На печке, как и в тот раз, стоял котелок. От него шёл пар и что-то булькало внутри. Старуха оторвала листочков от одного веника из сухих трав, потом от другого. Обернулась на Леру.

      – Температура есть?

      – Нет вроде, – девушка приложила руку ко лбу.

      – Ладно-ка, нет. Должна быть хоть тридцать шесть. Эхинацея, эхинацея, – она скользила рукой вдоль стены с травами, – Ах, вот, нашла, – оторвала сразу много и закинула в котёл.

      – Теперь липа и ромашка. Были у меня цветочки приготовлены, – и бросила их в своё варево.

      – Садись давай, что стоишь!

      Лера послушно села за стол с толстыми кривыми ножками, поверхность которого сплошь была усеяна трещинками, порезами от ножа, вмятинами. Он был старый, почти такой же, как у бабы Зули. Девушка вздохнула.

      – Я за метлой пришла.

      – Да знаю, что не за советом. Но прости старуху, спрошу. Кто твои родители?

      Лера пожала плечами.

      – Я не знаю. Меня бабушка воспитывала.

      – Бабушка говоришь. А кто была твоя бабушка?

      – Баба Зуля.

      – Что ещё за баба Зуля? Говори толком. Зацепится не за что? Родная бабка-то?

      Лера опустила глаза.

      – Я всегда думала, что родная. Но теперь не знаю.

      Риммовна с грохотом поставила две глиняные чашки на стол. Посередине водрузила котёл – просто взмахом руки. Взяла черпак и налила до краев в обе. Одну придвинула поближе к Лере.

      – Пей.

      Девушка обхватила тёплые бока чашки обеими руками и удивилась, на сколько лучше стало от одного прикосновения к ней. Нос-предатель перестал чувствовать запахи, но Лера была уверенна – такой чай должен пахнуть обалденно. Баба Зуля поила её подобным в детстве.

      – Так что там у тебя случилось? Зачем приехала в город?

      Лера сникла.

      – Я никогда не жила одна. А баба Зуля умерла. Вот я и поехала в город, – девушка опустила голову и уставилась на свои туфельки.

      – А зачем именно сюда?

      Лера помедлила, потом зацепила пальцем веревочку на шее и вытащила на свет подвеску. Странную подвеску. Скорее кусок от целого. Третью его часть. Дугу с двумя камушками по краям; дугу, в которую упирались солнечные лучи.

      Риммовна потянулась к кулону сухой рукой, внимательно на него