Небываемое бывает. Трилогия. Владимир Опёнок

с поверхностью, но с болью сознание возвращалось, и она неизменно была перед взором.

      Её норовистый конь, встряхивая большой головой, был спокоен. Могучую шею покрыло серебро капель. Грацией веяло от благородного животного, чей бег не остановить смертному. Белокурые волосы всадницы стягивал на затылке тугой хвост. Тонкие, нервные руки крепко сжимали поводья. Стальные пластины, скреплённые изящными кольцами, надёжно прикрывали запястья. Пояс ручной работы украшала дорогая сабля. Потемневший от пыльных дорог плащ прикрывал могучий круп коня. Зелёные глаза изучали Распятого. При виде венца из шипов вокруг рта обозначилась складка. Сколько раз она корила судьбу, выбравшую ей такую работу. Оглянувшись, словно посылая молчаливый упрёк, всадница пришпорила коня. Послушный воле хозяйки он оказался возле крестов. Натянув удила, она выпрямилась в стременах осторожно снимая терновый венец. Поднимая отёкшие веки, Распятый улыбнулся.

      Внезапно небо лопнуло, и сквозь разорванные тучи на землю обрушился поток. Смывая грязь с её истерзанного тела. Земля покрылась мутным, клокочущим слоем воды. Люди разбегались в поисках укрытий. На холме оставалась только стража. Всадница, кинув прощальный взгляд на то, что длится мгновение, застывая в веках, мягким галопом понеслась в бесконечность.

      В сумраке надежды

      Всплыв из оцепенения, я с трудом осознал, где нахожусь. За окном смеркалось. Пугливое солнце спряталось за горными хребтами. Несмотря на сумрак я решил навестить приятеля, но по пути почему-то заехал в храм и войдя внутрь, неловко остановился.

      На службе было немного прихожан. В основной массе старушки и люди почтенного возраста. Величавый батюшка проникновенно читал молитву, а слабеющий хор пытался её подхватить. Монотонность псалмов умиротворяла. Веки опустились, и я оказался среди воинов, облачённых в латы, и услышал за стеной конское ржанье.

      Держа в руках тяжёлые шлемы, витязи широкими спинами загородили алтарь. Бряцанье мечей и скрежет кольчуг были непривычны для моего слуха. Внезапно, позади что-то громыхнуло, и я обернулся. Это упал один из щитов, оставленный у входа. Воины не шелохнулись. Испытывая неловкость, я взглянул на священника. Седой как лунь старец читал молитву.

      Чувство неловкости понемногу улетучилось. Его сменило желание высвободить душу. Впервые мне захотелось исповедоваться, и я стал жаловаться Богу. Желая выговориться, не заметил, как служба подошла к завершению. Ратники один за другим прикладывались к кресту.

      Какая-то неведомая сила влекла меня. Я оказался перед распятием и почтительно склоняясь, поцеловал крест, неожиданно увидав того, кого казнили. Он смотрел и улыбался. Это было выше моих сил! Ноги подкосились, тело стало ватным.

      Не знаю, сколько прошло времени, но очнулся я в беседке. Напротив сидел священник.

      – Как вы себя чувствуете? – спросил он. Впитавший атеизм с детства, я напрягся, но голос обезоружил. Не желая отвечать, покачал головой. Мы погрузились каждый в свои мысли.

      Отдыхая