Сумасбродка на выданье. Виолетта Якунина

на весу шелестящий чехол, я торжественно прошествовала к машине.

      Ключи не давали мне покоя. Если подумать, то на самом деле, к ним могли получить доступ многие люди. Вот, к примеру, несколько дней назад я возила Веру в магазин швейных принадлежностей, где мы подбирали отделку к платью, нитки и прочую дребедень. По дороге я заезжала к Ритке, а Вера ждала меня в машине и могла сделать миллион копий ключей от гаража. Только вот зачем это ей? Ей незачем. А кому есть зачем? И, правда, кому было не лень так напрягаться? Я совершенно неожиданно затормозила и свернула к дому Ритки. Больше не было сил скрывать от нее такие новости. По плану этого дня я должна была направляться с резюме в облюбованную мной фирму. Но как можно придерживаться каких-то планов после того, как находишь в своей машине труп своего шефа, пусть и бывшего?

      Поговорить с подругой сейчас для меня было гораздо важнее, чем скрупулезное претворение в жизнь вчерашних прожектов. Звонить в дверь мне пришлось долго и упорно. Маргарита, как все творческие личности, в такое время обычно спала. Но моя настырность сделала свое дело: на пороге показалась заспанная и помятая Ритка, облаченная в смешную пижаму в горох.

      Ксюха, ты рехнулась! – пробормотала она, пытаясь открыть захлопывающиеся глаза.

      Сейчас и ты начнешь собираться в дурку, – пообещала я, – когда услышишь последние новости

      А что случилось? – зеленые глазюки моментально распахнулись.

      Марго была безмерно любопытна.

      Неужели я проспала твою свадьбу?

      Свадьба – это уже неактуально!

      Как, опять не женитесь? – заволновалась она. – Ксюшик, ты определись…

      Жаткина убили, а труп спрятали в багажнике моей машины, – доложила я, топая прямиком на кухню.

      О, мон Дье! Как убили? Как в багажнике? – засуетилась она.

      Слушай, а правда, как его убили? – уставилась я на нее.

      Ксюша, ты ничего не пила? – заботливо поинтересовалась Ритка. – Твоя тет не пострадала?

      Подружка довольно сносно болтала по-французски, поэтому в ее речи частенько проскальзывали инородные словечки.

      Кофе пила и еще хочу.

      Кофе я сейчас сварю, а ты сядь, подумай немножко, а потом все по порядку мне расскажи, – попросила подруга.

      Я наблюдала, как она изящно порхала на своей просторной кухне, жарила кофейные зерна, прокручивала их в ручной кофемолке, засыпала ложку за ложкой в пузатую джазве, добавляла сахар и корицу. При этом всем видом показывала, что внимательно меня слушает: таращила глаза, а в нужных моментах ахала и ужасалась.

      – Или тебе с кардамоном?

      Что? А нет, пойдет с корицей.

      Знаешь, Ксюшик, что я думаю, – следя за кофейной шапкой, сказала моя подруга, – мы должны эту тварь разоблачить. Мне уже самой любопытно, кто этот гад, что тебя под монастырь хотел подвести.

      Очень интересная мысль, – отозвалась я уныло, – только не так я представляла себе свою свадьбу. Не думала, что придется заниматься самовывозом трупов и погоней за убийцей.

      Ритка