Книга-маска. Ярослав Астахов

Случилось однажды двум иноземцам посетить стольный город этой земли.

      Пошли они его главной улицей, да заспорили. Вдруг жарким сделался спор – повздорили! А вздор-то довел до склоки. Склока же – до свирепой драки.

      Шум сделался. Набежала стража. Схватили драчунов, да и отвели… аж прям к самому царю.

      Ведь в это время дня царь, как раз, вершил суд. В народе разбирал своем всякие нестроения. Как и нелады с пришлыми.

      И вот, повелевает царь схваченным:

      – Скажите мне предмет спора вашего. Что, интересно знать, побудило нарушить вас покой града моего стольного столь непристойной дракой?

      И отвечали чужеземцы царю. И говорили попеременно, перебивая друг друга.

      И миновал в таких речах почти час. И слушали приближенные, состоящие в свите царской.

      И можно было заметить: склоняются одни на сторону одного, другие ж благоволят иному.

      Лицо же царское было непроницаемо в то мгновение, как повелел он схваченным умолчать. И замолчала тогда вся площадь, и огласил венценосный судья решение:

      – Во-первых, – произнес он, – я благодарю вас. Ведь, слушая ваши речи, я понял о людях новое. А узнавание о них нового есть наиболее действенное подспорье правящему людьми.

      И даже наметил царь, произнеся слова эти, как бы полупоклон венценосной своей главою шумным пришельцам. И продолжал засим:

      – Во-вторых. Властью, что дана мне по праву рождения, повелеваю каждому из вас двух претерпеть наказание четырьмя розгами. Да будут удары эти нанесены вам по обнаженным ягодицам. И да свершится сие в присутствии добрых граждан, которых можете вы сейчас тут видеть. Дабы любой из них мог всегда свидетельствовать, что наказание было понесено вами, и более вы ничего не должны моему народу, и можете продолжать беспрепятственно быть гостями в моей земле.

      Палач приготовил розги. Подручные палача вступили в борьбу с пришельцами, и вот уж были обнажены ягодицы среди судилища. Но возопили тут приближенные царя:

      – О, мудрейший! Ты славишься как такой среди всех народов. Так поясни же нам, темным: как можно присудить одинаковое наказание этим двум, когда из речей их явствует, сколь разнятся несомненным образом они друг от друга?

      И царь ответствовал подданным:

      – Успокойтесь. Они ведь кто? Иноземцы. То есть они не имеют счастья (или несчастья – это уж вам судить) быть подданными моими. Зане, зачем я стану ДЛЯ НИХ искать справедливость? Пусть озаботится этим тот, кому они подданы. Моя же есть лишь обязанность: ВАС оградить от них. Пресечь, коли обнаружится в действиях чужеземцев какая-то вам опасность. Но вот я не узрел таковой. Мне стало ясно из их речей, что не замышляют против народа моего никоего зла. И только лишь непотребным шумом от пререкания своего досадили гражданам. И дракою – подавая дурной пример. И длилось это непотребное состязание четыре ровно минуты, как мне доложил кустодий. Поэтому и приказываю воздать им действием за каждую минуту их действий, которые вызвали смятение в умах и в которых уж точно равно повинны оба.