Я тебя слышу, или Дивертисменты жизни. Денис Киселёв

там… кто трубку взял…

      – Блин, Тундра, – Семён раздражённо захлопнул книгу. – Я уже и забыл про это, а ты всё с этой общагой. Смотри, вечер уже, да и погодка… Свербит у тебя? Хочешь ехать?

      – Сёма, да я сам не знаю! С одной стороны, можно, а с другой… В Иманту переться, да и поздно уже… – мучился Тундра. – А давай монетку бросим?

      – Так я-то уже для себя всё решил, – ответил Семён. – Хочешь, ты и бросай.

      – Ну тебя, ещё друг называется…

      Прошло ещё полчаса.

      – Ладно. Собирай манатки. Погнали. Пока ещё не совсем поздно, – сжалился Семён над другом.

      Выбрались в самоход через учебный корпус. Пошёл дождь. Семён и Тундра вскочили в трамвай.

      – Вот это мы прособирались! – поёживаясь, сказал Семён. – Смеркается уже. Пока доберёмся, совсем темно будет.

      – Главное, чтобы дождь кончился, – поддержал разговор Тундра. – Смотри, как поливает.

      – Вот. Цени, – засмеялся Семён. – Всё для тебя. Что? Неужели опять тебя сомнения гложут? Я вообще заметил, что тебе свойственно сначала принять решение, а потом долго думать: «Правильно ли я это сделал?»

      – Да ладно! Умник! – возмутился Тундра. – На себя посмотри! Полдня собирался.

      – В том-то и дело, что я никуда не собирался. Я просто тебя, дурака, пожалел. Изнылся весь.

      – Ну и сидел бы… – обиженно пробубнил Тундра, отвернувшись к окну.

      Дождь всё усиливался. Доехали до местечка под названием Старушка и, пока добежали от «Лаймы» до остановки троллейбуса у собора Святого Петра, промокли изрядно. Хотя было тепло. С разбега вклинились в плотную толпу, ожидающую транспорт.

      Угрюмые промокшие рижане сбились под крышей остановки и нервно ждали приближения троллейбуса, чтобы, как только он подойдёт и распахнёт свои двери-гармошки, моментально выскочить из-под одной крыши и заскочить под другую.

      По мере того, как сдвоенный вагон троллейбуса огибал площадь, приближаясь к остановке, росло и напряжение ожидавших его граждан. Бросок от остановки к дверям троллейбуса надо было совершить максимально быстро, технично и, по возможности, первым или хотя бы в первых рядах. Если замешкаешься, то пропадёт всякий смысл этого действия. Промокнешь.

      Люди всё больше уплотнялись к лицевой части остановки. Некоторых даже толпа выдавливала под дождь, но те активно сопротивлялись, работая плечами. Некоторые, поняв, что шансов пробиться в первые ряды уже не осталось, смирились и, отойдя в глубь навеса, решили ждать следующего.

      Семён и Тундра, воспользовавшись тем, что были в форме, спокойно, по-моряцки вразвалочку, вышли под дождь и, обогнув остановку, встали перед всеми, вызвав недовольное бурчание первых рядов. Особенно возмущалась латышка бальзаковского возраста, одетая как официантка с привокзального буфета (а может, она ей и была).

      Троллейбус, погудев, замер. Между этим моментом и открытием дверей был небольшой промежуток времени. Буквально секунда.

      До истечения этой последней секунды никто не вышел из-под крыши. Только полная тишина и напряжённые лица говорили о решимости будущих