В землях заката. Евгений Владимирович Кривенко

поговорить, чтобы отправился со мной переводчиком. Но тут нагрянули эти хмыри, не до разговоров стало.

      – Ну и ну, – оторопело сказал Варламов. – И что тебе в Америке понадобилось?

      – Потом расскажу, – голос Сирина прозвучал странно. – Ладно, давай переоденемся. Жарко.

      Сняли комбинезоны. Сирин надел прихваченную одежду, а Варламов остался в тренировочном костюме, брюки и куртку забыл на базе. Хорошо, что ключи от уазика оставил в кармане куртки, а то влетело бы от отца. И тут чуть не напал истерический смех: увидит ли он отца вообще?

      Сирин забросил комбинезоны в кабину, что-то нажал. Трап поднялся, и самолет сразу стал чужим и недоступным. Сирин потоптался у машины, перенесшей их на другой континент, крякнул и пошел к вокзалу.

      Найдя столик почище, перекусили консервами из НЗ. Одна канистра была с водой, а в кафе Варламов отыскал пластмассовые кружки.

      Поев, Сирин вяло сказал:

      – Отдохну, и пойдем машину искать. Может, какая заведется. Не пешком же идти.

      Подняв облачко пыли, он лег на диван и сразу захрапел.

      Варламов сел на другой диван и стал глядеть сквозь стеклянную стену. Небо было темно-голубое и по нему плыли облака, похожие на причудливые шахматные фигуры. День обещал быть жарким, Варламов не привык к таким.

      Он встал и снял трубку раскуроченного телефона-автомата – мертвая тишина. Вышел наружу, приостановился от яркого света и зашагал к зарослям. По пути миновал несколько автомобилей. Все были грязные и на спущенных шинах – наверное, их бросили давным-давно.

      Бетон кончился, путь преградили зеленые заросли. Они поднимались выше головы, на стеблях торчали какие-то наросты. Вспомнились рассказы матери о родительской ферме – похоже, это была кукуруза. Никогда ее не пробовал, но срывать початок не хотелось: все были деформированы – одни грозили бурыми култышками, другие скрючились, словно тяжелобольные. В глубине зарослей сгущалась тьма, и оттуда веяло неопределенной угрозой – верный признак, что они в Лимбе.

      Темнота притягивала, вызывая странное томление. Захотелось войти в заросли и бездумно уходить все глубже, чувствуя на лице прохладу, растворяясь в зеленом сумраке…

      Варламов очнулся, стоя на коленях, зарывшись пальцами в неприятно теплую землю. К лицу тянулись острия нескольких листьев, и Варламов отпрянул, будто увидев змею. Надо же, едва не поддался черному зову! Что-то странно притягательное таилось в Темных зонах, временами люди уходили в подобный сумрак, и больше их никто не видел.

      Он кое-как встал и вернулся в аэровокзал. Долго мыл руки, потом сполоснул разгоряченное лицо, профилактика не помешает.

      Сирин все спал, с улыбкой на помятом лице. Варламов снова сел и стал глядеть на самолет, он стоял за стеклянной стеной как нахохлившаяся птица. Вяло текли мысли: что он будет делать в этой Америке? А вдруг выучится, сделает блестящую карьеру и вернется в Россию?.. Облака вырастали в башни, их движение походило на шествие белых ладей. Вот и первая тень накрыла аэровокзал.

      Сирин заворочался, спустил ноги на пол, и лицо стало озабоченным.

      – Ну