Волк с Уолл-стрит. Джордан Белфорт

трех из них успела покусать моя шоколадно-коричневая лабрадориха Салли, кусавшая каждого, кто осмеливался приблизиться меньше чем на сто ярдов к колыбельке Чэндлер, – особенно если кожа этого человека была темнее, чем бежевый крафтовый пакет. И, наконец, недавнее добавление к зверинцу – два морских биолога (тоже на полной ставке, тоже муж с женой), которые за 90 тысяч в год поддерживали экологический баланс в нашем кошмарном пруду. Ну и, конечно же, Джордж Кэмпбелл, черный как смоль водитель моего лимузина, ненавидевший всех белых, включая и меня.

      И вот, несмотря на всю эту толпу людей, работавших в заведении «У Белфорта», я в данный момент находился в полном одиночестве, абсолютно мокрый, в невероятном сексуальном возбуждении и в полной зависимости от своей второй жены – блондинки, подававшей надежды сразу во всем. Я поискал глазами что-нибудь, чем можно было бы вытереться. Схватил одну из занавесей белого китайского шелка и попытался вытереться ею. Оказалось, что это совершенно невозможно: похоже, шелк был обработан каким-то водоотталкивающим составом, поэтому он просто перегонял воду с одного места на другое. Я оглянулся – наволочка! Она была из египетского хлопка, из ткани плотностью, наверное, три миллиона ниток на квадратный дюйм. Она наверняка стоила целое состояние – мое состояние! Я стащил наволочку с набитой гусиным пером подушки и принялся вытираться. Ах, как приятен и мягок на ощупь египетский хлопок! Как он здорово впитывает воду! У меня сразу поднялось настроение.

      Я решил выбраться из лужи и переполз по кровати на половину жены. Мне хотелось натянуть одеяло на голову и снова окунуться в теплую глубину моего сна. Вернуться к Венеции. Я глубоко вздохнул.

      О черт! Здесь повсюду пахло Герцогиней! Я сразу почувствовал, как кровь прилила к моим половым органам. Боже, Герцогиня была крайне соблазнительным зверем и запах издавала соблазнительный! Теперь придется дрочить. В конце концов, власть Герцогини надо мной начинается и заканчивается ниже пояса.

      Но как только я начал ублажать себя, как в дверь постучали.

      – Кто там? – спросил я достаточно громко, чтобы меня услышали за дверью, достойной бомбоубежища.

      – Это Гви-инн! – отозвалась Гвинн.

      Ах, Гвинн – это ее очаровательный южный акцент! Как это успокаивает! Вообще, все в Гвинн успокаивало. И то, как она исполняла все мои желания, и то, как она меня обожала, словно я был ребенком, которого она и ее муж Уилли так никогда и не смогли зачать.

      – Входи, – нежно позвал я.

      Дверь бомбоубежища с легким скрипом открылась.

      – Доброе утро (до-оброе утро-о)! – пропела Гвинн. В руках у нее был поднос из чистого серебра. На нем стоял высокий стакан некрепкого кофе со льдом и баночка байеровского аспирина. На левой руке Гвинн висело белое банное полотенце.

      – Доброе утро, Гвинн, как у тебя дела в это прекрасное утро? – спросил я шутливо.

      – Все хорошо (все-е хорошо-о)! Я вижу, вы лежите со стороны вашей жены, так что я обойду оттуда и подам вам ваш кофе со льдом. А еще я принесла вам хорошее