Солнце золотое. Вячеслав Киктенко

в меловой кулёк…

      Лопнет ветка тополиная…

      Запнётся мотылёк…

      ***

      Время подснежниковое, грачиное

      Дунуло нежной и талой горчинкою.

      Вскинуты чистые трубы над облаком,

      Тянется оклик протяжный за окликом,

      Тянется сердце за сердцем измаянным,

      Тянет из марта апрелевым, маевым,

      Что-то случиться должно – не случается…

      Веточка в сердце горчит и качается.

      Не получается самое важное…

      Звёзды выходят пугливые, влажные.

      – Здравствуй, прохожая! Что тебе слышится,

      Что в твоём сердце цветёт и колышется?

      Это тебя трубы чествуют долгие?

      Заголубели глаза твои волглые.

      Песня звенит в тебе, переливается,

      Веточка в сердце листвой одевается.

      Солнышко в небе. Какие кручины там?

      Время подснежниковое, грачиное!

      СОЛНЦЕ

      Шаркало о камни жёлтым днищем.

      Низко шло по дымному песку…

      Это ещё станет пепелищем.

      Здесь ещё изведают тоску.

      Гордые, угрюмые народы

      Здесь и в щель скалы воткнут копьё.

      А пока – объяли душу воды.

      И душа уходит в забытьё.

      Всё ещё в порядке, всё в покое…

      Только разъедает камни йод,

      Только солнце, солнце золотое

      На закате сильно устает,

      Только ожидают год за годом

      Кто исполнит мыслимый завет

      Просто встать и прорасти восходом

      И закатом возвестить рассвет.

      ***

      Свет, толчёный в чёрной ступе…

      На ступенях у скалы.

      Он сидел тогда в раздумье

      У раздутой Им золы.

      Он подыскивал простые,

      Однозначные слова,

      До скупой земли пустыни

      Опуская рукава.

      Буквы бабочек с опаской

      Правя, опрощал в тоске

      Смысл, повисший пред оглаской

      На тончайшем волоске.

      Ни пергаментов, ни хартий…

      И ползла себе змея

      По пустыне, как по карте,

      Как по книге Бытия.

      И ложился длинный-длинный,

      Безмятежный след, деля

      Безраздельные долины:

      Тут – земля, и там – земля…

      Ржа рудых грунтов урана.

      Привкус каменных просфир.

      Крепость Торы. Кряж Корана.

      …стронций, бьющий сквозь цифирь.

      ***

      Мне снился каравай – до боли грудь щемящий.

      Быть может, он хотел, чтоб вспомнил я… кого?

      Мне снился круглый хлеб… он был еще дымящий,

      И золотилась корочка его.

      Тревожен этот сон, и радостен, я знаю,

      Должно быть, он в ночи давно меня искал,

      Я выпекаю – Хлеб!..

      Но я не понимаю,

      Но я ведь никогда его не выпекал.

      А он стоял светло, как золотая башня,

      Он испускал лучи от мощного лица.

      А там, за ним, в дыму – угадывалась пашня,

      И города вдали, и сёла без конца.

      А стол