Генрих. Владимир Алексеевич К

была отставлена назад и в сторону, левой горе-турист вытирал слёзы. «– А послевкусие то – обалденное!» – Санька, осторожно вдохнув, медленно выпрямился и упёрся взглядом в индейца. Тот молча показал на трубку.

      – Закурить хотите? Пожалуйста – путешественник протянул трубку вместе с табаком и спичками – Для меня слишком крепко. Генрих вытащил из своего рюкзака рулон чёрных, мусорных пакетов, и положив его на бревно, кивком головы указал туристу на бардак, бывший раньше Саниными вещами, тот, кивнув, бросился наводить порядок. Индеец смотрел на трубку, табак и размышлял.

      По горам, да по долам двигались две фигуры. Плавно шагающий индеец и неказисто топающий тип с бородой, хлюпающим язычком на ботинке и пончо, сделанном из двух наполненных мусорных пакетов. Индеец шёл равномерно, словно крейсер по океанским волнам, а его спутник то отставал, крутясь на одном месте и рассматривая ландшафт, то пускался вдогонку, смешно семеня и подпрыгивая из-за плохо сидящего правого ботинка.

      Дом Генриха появился неожиданно: только что был лес да кусты, и вдруг – дом двухэтажный. Здание было похоже на стакан: цилиндрическое, с плоской крышей. Перед ним был овраг, через который были переброшена пара брёвен. Возле моста, на этой стороне оврага, Санька увидел автомобиль «Нива» старого образца. Посмотрев на чудо советского автопрома, он прошёл по мостику, и оказался возле странного жилища. Индеец сидел на корточках возле конструкции из двух железных бочек, которая оказалась высокотехнологическим душем. Запахло уютным дымком. Генрих скрылся в доме, а Санька снял мусорные пакеты и положил их на огромный стол, сделанный из пня гигантского дерева. Через несколько минут остатки имущества были рассортированы в две кучки: пригодное к использованию – из трёх предметов, и, соответственно, всё остальное – на выброс. Генрих принёс большой глиняный чайник, пару кружек из глины и тарелку с вкусняшками – орехи, ягоды и, выглядящие аппетитно, куски чего-то. Он указал куда сложить мусор и разлил по чашкам тёмную, парящуюся жидкость. Санька обнял ладонями кружку и вдруг понял, что воздух довольно прохладный. Тут же подкатила усталость – расстояние прошёл небольшое, но сказались неудобная поклажа и проблемы со шнурками. Он осторожно отпил из кружки и потянулся к тарелке. Жидкость была нажористой – вкус Алтайского леса перемежался ароматами степей и свежестью озёр. Санька узнал только привкус сосновой хвойни, остальное терялось в общей лавине разнообразия. При этом, жидкость почти не пахла. А непонятные куски в тарелке, оказались вялеными фруктами – некоторые из них, явно произрастали не в этом регионе.

      Хозяин вынес овальное полотенце с замысловатым орнаментом, складывающимся в некий паттерн, напоминающий число 42, а также – кусок хозяйственного мыла. Сложив всё на пень, очень удачно стоявший в этом месте, он кивнул на душевую кабинку. Турист прошлёпал к конструкции из бочек, досок и занавески, скинул одежду и взял мыло. В некоем подобии кабинки, отгороженной от мира дощатой стенкой и пластиковой