Дань псам. Том 1. Стивен Эриксон

не в силах бороться с течением, которое несет его к предрешенному исходу. И в осознании этого Баратолу открылось неизмеримой глубины горе.

      Гнев Похитителя Жизни может выплеснуться в любую минуту, и Маппо не сумеет этому помешать. Увы, как ни тяжело было попрощаться с треллем и бросить его на произвол судьбы, Баратол не мог пойти наперекор желаниям друга.

      – Что ж, Маппо… твои тропы ждут тебя. Желаю всего наилучшего: спокойной дороги и удачного завершения.

      – Благодарю, друг. Надеюсь, Даруджистан будет тебе достойным домом.

      Он поднялся, пожал руку кузнецу, шагнул навстречу Чауру, чтобы обнять. Тот радостно засмеялся и хотел было пуститься в пляс, но Маппо с грустным лицом остановил его.

      – Прощай, Чаур. Береги Баратола.

      Когда Чаур осознал, что больше не увидит Маппо, у него на глаза навернулись слезы. Было в его простом, по-детски наивном поведении нечто прекрасное. На всем свете не сыскать человека более искреннего, чем Чаур.

      Баратол приобнял товарища за мускулистое плечо и улыбнулся Маппо.

      – Он – это дар, которого я не достоин.

      – Никто не достоин, – вздохнул трелль. – Что ж, а теперь мне хотелось бы побыть одному.

      Баратол поклонился, затем повел Чаура назад к лестнице, приставленной к люку.

      Искарал Прыщ забрался к себе на койку – среднюю из трех, прислоненных к борту, – почесал макушку о нижнюю часть верхнего яруса и вполголоса выругался. Затем выругался снова, ибо под подушкой его ждали отвратительные подношения бхок'аралов: тухлые рыбьи головы, чешуйчатые комки экскрементов, побрякушки из коллекции Злобы и треснувшая глиняная трубка, тиснутая у Скиллары. Искарал отшвырнул дары прочь, и они упали на доски прямо у копыт мула, который взял в привычку в самые неожиданные моменты появляться у койки, причем каждый раз исключительно не вовремя, как и подобает безмозглому, но искренне преданному животному.

      Сверху донеслось фырканье.

      – Люк маловат, знаешь ли. Это слишком явно, супруг.

      – Так, может, «явно» – мое второе имя. Об этом ты не подумала?… Нет, конечно же. Она вообще не думает. У нее десять тысяч глаз, но все завешаны волосами из носа… Слушай внимательно, женщина. Всяк знает, что мул во всех отношениях лучше лошади. В том числе и в проходе через люки. Кроме того, мой благословенный слуга предпочитает пользоваться нужниками, нежели гадить у дороги. В нем есть достоинство и приличие, чего о тебе точно не скажешь.

      – А ты разве не должен ковырять в носу? Твоя паства молится в ожидании знака вообще-то.

      – У меня хотя бы есть паства. А ты их отпугиваешь. Ты всех отпугиваешь.

      – Даже тебя?

      – Нет, конечно же… Нижние боги, она приводит меня в ужас! Но лучше ей этого не знать. Надо бы что-то предпринять, да побыстрее. Может, открутить ей ноги? Да, хорошая мысль. Пусть лежит на спине, колотит воздух, издавая жалкие мяукающие звуки. Ах, прекрасная все-таки штука воображение!

      – Ага, особенно когда больше ничего нет.

      – Что значит больше ничего нет? Чушь какую-то мелешь!.. Поразительно. Она будто читает мои мысли. Нет-нет,