От ведьмы слышу!. Надежда Первухина

вредной, но объективной. Поэтому она несколько раз втянула носом воздух вокруг своего спутника и вынуждена была признать, что ничем, кроме мятных лепешек, от вампира не пахнет.

      – Ужасно люблю все мятное, – признался вампир. – Вот, кстати, «Крещендо». Хотите?

      Марья не отказалась. Мятная прохлада успокоила ее и прояснила мозги. И она почувствовала, что ей уже не так страшно общаться с этим вампиром. Даже, наоборот, интересно. Недаром же говорится, что свежее дыхание облегчает понимание.

      – И как ты стал вампиром? – поинтересовалась ведьмина дочка. Как-никак, а любопытство – доминирующая черта женского характера. И потом… Когда еще выдастся такое романтическое приключение: полночная Москва, пустые улицы, шелест отцветающей черемухи, а рядом идет настоящий вампир, спасший твою честь от гнусных насильников… Правда, вспомнив об участи, постигшей насильников, Маша снова вздрогнула.

      – …Стал вампиром, – повторил юноша окончание Машиной фразы. – Обычно. Меня посвятил отец, он тоже вампир.

      – А мать?

      – Мама умерла, когда рожала меня. Она была обычным человеком. Они с отцом очень любили друг друга… Отец очень страдал оттого, что не успел инициировать маму, пока она была жива. Поэтому, когда мне исполнилось шестнадцать, он сделал вампиром меня. Чтобы я всегда был с ним в его бессмертии.

      – А тебе давно исполнилось шестнадцать? – Машка решила подсчитать, на сколько месяцев старше ее этот новый знакомый. Но ответ поверг девочку в благоговейный ужас.

      – Сто восемьдесят четыре года назад, – ответил круглолицый веснушчатый парнишка, и глаза его на миг блеснули неживым светом.

      – Ужас какой, – прошептала Маша.

      – Я вас пугаю, Мари? – грустно спросил вампир. – Я вам так неприятен?

      Маша смутилась.

      – Да ничего подобного! – соврала она. – Моему дедушке, магу, тоже несколько сот лет. Мы даже со счета сбились и в поздравительных открытках ко дню рождения не указываем его возраст… Ой! А мы уже пришли. Вон окна нашей квартиры.

      Вампир взглянул вверх, потом перевел взгляд на Машу:

      – Я запомню.

      – Сестра меня увидит в таком виде, будет скандалить, – смущенно сказала Маша. Ей впервые за весь вечер вдруг показалось, что вид у нее действительно неважнецкий. Особенно если учесть разорванный топик, который приходилось прижимать к груди ладонью, чтобы он не расползся окончательно, и отсутствие под юбкой важной детали дамского белья. И макияж, наверное, превратился в непотребное месиво. А под глазом точно будет синяк, и еще какой…

      – Вы очень красивая, Маша, – тихо сказал вампир. – Но помада эта вам действительно не идет.

      Машка засмеялась:

      – Ладно. Я ее тогда подруге какой-нибудь подарю. Мне…

      – …пора? Да, я не смею вас задерживать, Маша. Вам нужно отдохнуть, привести себя в порядок…

      – Ты разговариваешь прямо как какой-нибудь граф.

      – Но вы…

      – Можешь обращаться ко мне на «ты», – свеликодушничала Марья Белинская. – Ну все. Спокойной ночи.

      – Да, –