Война амазонок. Альбер Бланкэ

Высокий рост, роскошные формы, черная копна волос, от природы несколько вьющихся – все придавало ей величавое очарование сановных венецианок или римских красавиц, для которых любовь и наслаждение были единственной целью жизни.

      Надо сказать правду, что она не славилась простотой своих обычаев и чистотой нрава, но не мужчинам же упрекать за слабости эту дивную красавицу.

      Для Бофора не было тайной, что он произвел сильное впечатление на сердце герцогини Монбазон и что ее бешеному характеру не сродни было выносить оскорбительное соперничество. Вот почему он надеялся через нее доискаться истины.

      – А! Вот и сам герцог Бофор! – сказала герцогиня, увидев его. – Наверное, он откроет нам тайну этого дела.

      – Какого дела?

      – Как взрыв пороха разнеслась по всему Парижу эта молва, любезный герцог; другого разговора нет.

      – Как же это я ничего о том не знаю?

      – Всегда так бывает, что последним узнает тот, кто в деле был первым.

      – Ага! Так это обо мне идет молва? – спросил Бофор смеясь.

      – И молва самая жалкая.

      – В самом деле?

      – И если я беру смелость рассказать вам о ней, так это потому, что я не верю ни единому слову этой клеветы. Так хорошо я вас знаю!

      – О! Каким талантом вы обладаете, чтобы возбуждать мое любопытство.

      – Итак, если мне суждено передать вам эту весть, знайте же, что маркиз де Жарзэ уверяет, будто заставил сегодня отступить перед собой одного из храбрейших вельмож королевства.

      – Он солгал! – воскликнул герцог.

      – Я так и знала, – подхватила герцогиня с видимой радостью.

      – И вот вам клятва: завтра же он перестанет хвастаться.

      – Как! Неужели ваше высочество согласитесь драться с простым дворянином?

      – А я сегодня чуть-чуть не подрался с каким-то носильщиком на рынке.

      – Вы, герцог? – воскликнула герцогиня Монбазон, и ее нежные ноздри раздувались от восторга при виде мужественной отваги, звучавшей в каждом слове принца.

      – Да, клянусь честью! Какой-то негодяй, шпион, нарядившись в платье рыночного носильщика, оскорбил меня. Вы понимаете, что рыночный король не мог отступить от угроз какого-нибудь шалопая. Я передал мою шляпу и трость на хранение окружающим торговкам, засучил кружевные манжеты и выставил кулаки вперед, как английский боксер.

      – Браво, герцог! – пронеслось между придворными, слушавшими его рассказ.

      – Негодяй струсил и бежал. Что касается Жарзэ, я не стану боксировать с ним, просто запрещу произносить выдуманную им ложь.

      – Очень хорошо! – пронеслось между присутствующими. – Этого достаточно, и Жарзэ должен будет присмиреть.

      – Однако, – заметил герцог Бриссак, – коадъютор сейчас рассказывал о новой выходке этого нахального маркиза.

      – Это правда, – сказала герцогиня, – именно госпожа Фронтенак умоляла коадъютора не говорить вам о том.

      – Так ли это?

      – Госпожа Фронтенак, кажется, очень боится за вас.

      – А