Кто я?. Владимир Карев

и читая сплетни некоторых бывших сотрудников этого НИИ, не всё так благополучно.

      С самим институтом-то всё хорошо, но периодически проводимые там опыты с лучевым оружием будущего, если верить интернет-разоблачителям, вроде бы как весьма негативно сказываются на окружающей среде и на жителях, близрасположенных, домов.

      Даже один раз мне показалось, кода я немного задержался в квартире, принимая результаты работы от ремонтников, что и на меня, вроде как-то странно, повлияла атмосфера соседства с НИИ. Впрочем, не особо обращая внимания на свои ощущения, свалил изменение состояния на чрезмерную осторожность и волнение. Я счёл временную анормальность своего поведения вымыслом и самовнушением, родившимися из массы прочитанного нелестного материала о местном храме наук, размещённого в электронной сети борцами за экологическую чистоту района и города. С какой-то своей целью доброхоты гонят полнейшую ерунду, поднимая нервы у, подобных мне, впечатлительных людей. В институте не идиоты же работают, чтобы самих себя калечить.

      Дни неуверенности в благополучном исходе приобретения секретной квартиры и необоснованных подозрений потянулись долго и нудно, мучая меня страхом разоблачения. Всё это время я более внимательно смотрел на поведение своей жены. Вдруг она выдаст себя какими-нибудь действиями, и я пойму, что ей всё известно обо мне и моём тайном убежище.

      Иногда я даже заглядывал в те комнаты нашей квартиры, куда раньше обычно и носа-то не совал. Но ничто не говорило о раскрытии моей тайны. Однако я продолжал быть в напряжении и начеку, контролируя свои поступки и разговоры с кем бы то ни было, опасаясь выдать сам себя.

      Больше всего меня беспокоила жена и, для пущей убедительности её в том, что я такой же, как и всегда, и ничто во мне не изменилось, а даже стал лучше, я, по возможности, начал пытаться ухаживать за ней. Я встречал её с работы, подавал тапочки, относил сумку в её спальню и делал многое другое по мелочам, чем немного, как мне казалось, усыплял её бдительность.

      Как-то раз жена пришла серьёзно навеселе, что с ней крайне редко случалось и, сославшись на усталость, неуверенной походкой продефилировала к себе, где и быстро уснула.

      Убирая за ней разбросанные вещи, я случайно наткнулся на валяющуюся на полу связку ключей, на которой были ключи не только от дома, но и от её сейфа. Я не смог побороть искушение и заглянул в сейф, куда мне доступ был категорически запрещён.

      В сейфе, помимо стопки документов, лежала куча упаковок денег в валюте. У меня закружилась голова. Ведь одной из этих пачек хватило бы с лихвой на приобретение и домика в деревне, и на житьё на какое-то время. Да и проблемы бы все свои разрулил. Бумаги меня не интересовали.

      Я долго мучился, сидя на полу у сейфа и поглядывая в сторону спящей жены. Совесть не позволяла воровать. И в то же время: а что делать? Внутри меня боролись два противоречивых чувства: принять глупое решение и оставаться тем, кем сейчас я есть, превознося возвышенные человеческие качества, или последовать