Призраки дождя. Большая книга ужасов (сборник). Елена Усачева

шесть, семь…

      И снова глянул на себя.

      – Восемь, девять, десять…

      Последние цифры он проговорил вслух, глядя в морщинистое лицо.

      Нет! Есть другой верный способ! Надо лечь в кровать. Ведь это все сон. Страшный, невозможный сон. И чтобы не задержаться в этом кошмаре, надо просто уснуть, чтобы потом просто проснуться. Покрепче зажмуриться и начать считать.

      Раз, два, три, четыре…

      Щелкнула, открываясь, дверь, прошуршали шаги.

      Пять, шесть, семь…

      – Санёк, ну, ты чего? – из коридора спросил Вадя. – Мы тебя там ждем, а ты тут разлегся.

      – Не ждите! – в согнутый локоть буркнул Санёк.

      – А как же ужин?

      В голову полезли чужие мысли о рисе и чае.

      – Я не хочу, – глухо отозвался Санёк, зарываясь в подушку.

      – Санёк, ты чего? Обиделся? Из-за часов, что ли?

      – Пошел ты со своими часами!

      Так и тянуло повернуться и врезать тупому Ваде по башке.

      Санёк сильнее натянул на голову одеяло.

      – Ну и пойду! Больно ты нужен, – обиделся Вадя.

      Дверь шарахнула, и наступила тишина, словно Слепцов вышел не из гостиничного номера, а шагнул в другое измерение. Это там – шум, крики, жизнь. Здесь – тишина и покой. Никто не ходит, никто не дышит, никто не живет.

      Санёк резко сел в кровати. Сбежать бы туда, в коридор. Присоединиться бы к жизни.

      Он сделал эти несколько шагов до двери, постоял, поглаживая ладонью холодный пластик обшивки. Какое-то время тупо смотрел на не свою руку. Тонкое запястье, узкая кисть, маленькие пальцы. Захотелось натянуть рукав на локти, чтобы спрятать все это. Но у футболки рукав слишком короткий, чтобы он мог вообще хоть что-то прикрыть.

      Нет, надо поспать. Закрыть глаза, провалиться в преисподнюю добрых снов и злых кошмаров и вернуться победителем.

      Сначала в нос ударил сильный неприятный запах кислятины. Это было похоже на испортившееся молоко, на лежалые носки, на заплесневелый хлеб. И уже потом он услышал негромкое недовольное бормотание.

      На его кровати сидел… Сразу и не разберешь. То ли дед, то ли бабка. Сгорбленная спина, тело прикрыто чем-то балахонистым. Голова трясется. Около ног пристроился козел. Или коза. Борода. Быстрые черные глаза, жернова постоянно работающих челюстей. Желтенькие рожки.

      – Божественный век длился до вступления на престол императора Дзимму. Было это еще до нашей эры. До правления императора Суйко длился Древний период истории Японии. С пятьсот девяносто второго года – период политических реформ, от императрицы Суйко до императора Иоомэй Хэйд-зео-кео.

      – Ч-чего?

      Последнее длинное слово особенно смутило. Разве могут императора так по-дурацки звать?

      – Не перебивай! – дернул башкой козел и стал жевать еще активнее. – Это эпоха Нара. Следом пришла эпоха Хэйан. Это уже двенадцатый век. До середины четырнадцатого века эпоха Камакуры.

      – Ты кто? – Санёк смотрел только на козла. Не подававшая признаков жизни старуха его не интересовала.

      – Сейчас