Завещание рождественской утки. Дарья Донцова

о событиях вчерашнего вечера. Тоня тихо ахала, а потом промямлила:

      – Оборотень? Хм, это как-то слишком…

      – Я видела его как тебя! – запальчиво воскликнула я.

      – Ой, мама! – подпрыгнула Тоня. – Небось испугалась?

      – Есть немного, – призналась я. – Поселок-то неохраняемый, обычное дачное место, шестисоточные участки со щитовыми домиками. Осенью в нем практически никто не живет. А коттедж Веры стоит на отшибе, последний у леса, и земли там тридцать пять соток. Вроде муж Ангелины Федоровны, бабушки Филипповой, был председателем садового товарищества, поэтому отхватил для строительства самый большой и тихий участок.

      – Вот же нравится некоторым людям жить фиг знает где, без удобств, – поежилась Тоня. – У твоей знакомой что, московской квартиры нет?

      – Вроде есть, но, кажется, совсем маленькая, однокомнатная, – засомневалась я. – Филиппова как-то обмолвилась, что очень ее не любит. А бабушкин дом вызывал у Веры самые приятные воспоминания. Я не знала, что она воспитывалась в интернате, она мне об этом только вчера днем сказала.

      – Бедняга, – пожалела Филиппову моя двоюродная сестра, – не повезло ей.

      – Вера перестроила здание, сделала его пригодным для круглогодичной жизни. Там есть все: отопление, водопровод, электричество, санузлы, даже телефон, и Интернет подключен, – перечислила я. – Поселок сейчас практически Москва. Слушай, а поеду-ка я туда…

      – Зачем? – насторожилась Тоня.

      – Поброжу по участку, осмотрю дом. Вдруг что-нибудь интересное обнаружу? – пожала я плечами.

      – Там работали эксперты, – напомнила Антонина, – все улики собрали.

      – Кое-что могли не заметить, – уперлась я.

      – Ребята, небось, на коленях по саду проползли, они ж у нас дотошные, – возразила Тоня.

      Но я не изменила своего решения.

      – И тем не менее я скатаюсь.

      – Еду с тобой, – объявила Тонечка. – На чьей машине порулим?

      – Олегу не понравится, если он узнает, что ты отправилась со мной на место преступления, – предостерегла я действующую жену Куприна.

      Антонина беспечно махнула рукой.

      – На меня ругань не действует, я просто ее не слышу. И Куприн эсэмэску прислал: «Занят. Если не приду ночевать, не волнуйся». Поскакали? Так на чьем коне порысим?

      – На твоем, – решила я, – надоело руль крутить.

      – Заметано, – согласилась Тонечка.

* * *

      Дверь в коттедж оказалась закрыта, и на косяке дергалась под ветром белая бумажка с печатью.

      – Опечатано, – расстроилась Антонина.

      – Экая беда, – не смутилась я. – Во-первых, клочок легко отклеить, а во-вторых, он уже сам почти отвалился.

      Подруга подергала ручку.

      – Знаешь, где Вера прятала ключ?

      – Не-а. – Я пнула створку. – Впервые вижу ее запертой. Думаю, черный вход эксперты тоже не оставили нараспашку.

      – Жаль, не попадем внутрь, – расстроилась моя соратница. – И снаружи участок не осмотрим,