Час ночи. Галина Полынская

рассматривать инкрустацию фасада.

      – Красивая всё-таки мебель, – сказал он, опуская голову и рассматривая широкие нижние ящики. – Как, Феликс говорил, звали того мастера?

      –Анри-Шарль Буль. – Усевшись поблизости, крыс наблюдал за птицей с возрастающим беспокойством.

      – Умели раньше делать, умели.

      Паблито шагнул к правому ящику и практически уткнулся клювом в позолоченную ручку в виде львиной головы, держащей во рту кольцо.

      – Собираешься порыться в шкафах?

      – Что сразу «порыться». Рыться в чужих вещах некрасиво. Так… просто посмотрю, что там за богатство.

      Дон Вито тяжело вздохнул:

      – Всё Феликсу расскажу.

      – Не расскажешь.

      – Почему это?

      – Потому что я тоже про тебя что-нибудь расскажу!

      – Я не делаю ничего плохого.

      – А я придумаю! И расскажу!

      – Ну да, ты соврешь – недорого возьмешь, – пробормотал крыс и добавил громче:– Надеюсь, все ящики заперты на ключ.

      – Эти не заперты – тут только ручки, замков вообще нет.

      – Смотри, какие они большие и наверняка тяжелые. Мы их не выдвинем.

      – Мы? Выдвинем! Давай помогай, а то совру – недорого возьму!

      И ворон решительно сунул клюв в золотое колечко.

      Совместными усилиями им и впрямь удалось выдвинуть ящик практически на четверть. Он оказался до отказа забит стопками писем и фотографий.

      –Тю! – расстроился Паблито. – Всего-навсего бумажки! Давай навались – задвигаем обратно!

      Однако Дон Вито «наваливаться» не спешил – содержимое ящика его заинтересовало.

      – Погоди, погоди, это может быть интересно.

      – И что там может быть интересного в старых письмах? Хотя ты же у нас жил при библиотеке, любишь читать всякое!

      Но крыс его уже не слушал. Маленькими пальчиками он шустро прошелся по сложенным листкам бумаги без конвертов и вытянул из стопки одно письмо. Положив его на пол, Дон Вито развернул пожелтевшую от времени бумагу и уставился на чернильные строки.

      – И на каком языке написано? – Паблито недовольно покосился на письмо.

      – На русском.

      – А чего ж там какие-то странные точки, закорючки?

      – Это старо-русский, так писали в царской России, еще до Революции.

      – Небось сам царь ему и пишет?

      – Нет, это от женщины письмо. Не мешай, пожалуйста, я хоть и жил при библиотеке, но такое письмо тоже с трудом разбираю.

      – Вслух давай читай! А то пристроился в одиночку, ишь какой!

      Касаясь лапкой аккуратных, тонких, словно бисерных строчек, Дон Вито начал читать:

      – Мой господин! Вести о предстоящем вашем отъезде разрывают мое сердце. Нет сил даже мыслить об этом. Вчерашний вечер в опере неужто был последней нашей встречей? Каким мучительным счастьем было находиться подле вас, украдкой касаться вашей руки! Я как преступница, воровка ловлю каждый ваш взгляд, что дороже мне всех сокровищ мира. Мне нет больше жизни без вас! Умоляю, не оставляйте