День вверх дном. Анна Меликян

у меня – телевизор испортился!

      – Здрасьте, бабушка Клава! А он у вас к электрической розетке подключен? В прошлый раз…

      – Ой, голуба моя, не вспоминай – вот я опозорилась! Нет-нет, на этот раз, правда, сломался. Все каналы целый день этого… ну, как там его, забыла… ну, этого черного юмориста-хулигана показывают. Телевизор, небось, старый уже стал… Прям как я.

      – Бабуля Клава, вы не старая, а мудрая, – ответил молодой ученый.

      – Ты всегда найдешь, как подбодрить, Максим! А скажи, сколько стоит новый телик?

      – Лучше я сейчас зайду к вам и разберусь.

      Ваня, который считал, что сейчас не самое лучшее время играть в Тимура и его команду, съехидничал:

      – Максим, по ходу, холодильник тоже посмотри. Он все время кефир прокисший показывает!

      Но Максим уже был в подъезде.

      Забравшись в машину и включив радио, Ваня начал артистично подпевать Вере Брежневой и занимался этим без перерыва до самого возвращения Макса.

      – Вань, прикинь, батарейки от пульта сели, и телевизор все время ТНТ показывал, – сказал его друг, усаживаясь на пассажирское сидение. – А тот «черный» – это Миша Галустян, оказывается!

      – Я с чего-то решил, что бабуля про негра говорит. Ну, как сейчас в США принято: белый, черный.

      – Нет, сейчас и это уже неполиткорректно! Надо говорить: американец африканского происхождения или арабского, например.

      – В вопросах толерантности надо особенно тщательно следить за модой, – вздохнул Ваня. – Кстати, тебе памятник ставить надо. Ты же бабульке пенсию спас!

      Едва зарокотал двигатель автомобиля, как в окно машины постучала плачущая семилетняя Ира из соседнего подъезда.

      – Дядя Максим!

      Максим опустил окно.

      – Что случилось, Ирочка?

      – Мы с Петей в маму и папу играли, и он меня курицей обозвал.

      Макс бросил на друга осторожный взгляд. Ваня нахмурился.

      – Вань, я сейчас. Прости…

      – Максим, подумай, кто важнее – Джон или воспитательная работа с петухом?

      Максим состроил виноватую рожицу и вышел из машины.

      Петя сидел на лавочке, играя во что-то увлекательное на своем телефоне. Ира села с ним рядом и выжидательно глянула на Макса.

      – Петь, давай договоримся, что ты больше не будешь обижать Иру и называть ее курицей, – сказал Максим.

      Мальчишка поднял небесно-голубые очи.

      – Я не знаю, с чего она обиделась, – ответил он. – Мой папа так все время маму называет. Я думал, что это комплимент – в кино я видел кур, они симпатичные. И полезные в хозяйстве. Если бы я хотел обидеть Иру, я б ее крысой или лахудрой назвал! Кстати, дядя Максим, ты подаришь мне мышку?

      – Подарю, если тебе мама разрешит в доме грызунов держать! – Максим обратился к Ирочке: – Ты поняла? Петя не хотел тебя обидеть.

      Девочка просияла:

      – Тогда – ладно! Я больше не дуюсь.

      – Ну и молодец! – Максим счел инцидент исчерпанным.

      Тем временем рассерженный Ваня уже