Наездница. Сожженная тобой. Людмила Райот

близости. Грудь сдавили горечь и сострадание. Я не сразу нашла, что сказать: все нормальные слова после такого признания просто вылетели из головы.

      – Ты учил ее?.. – наконец спросила я.

      – Да. Сейчас ей было бы столько же лет, сколько вам.

      Вот как… Что-то произошло со мной при этих словах: все препоны и заслоны между нами моментально рухнули, я смела их одним движением мысли, легкомысленным решением, желанием чувствовать и понимать его.

      Позволила себе быть равной ему, и на меня обрушилась боль, скрывающаяся за немногословностью Адама. Я тоже познала смерть близкого человека – но мама ушла очень, очень давно, и я давно успела смириться с этим. Здесь все было иначе. Его потеря никогда не сравнилась бы с моей – ее поджигало едкое чувство вины. Сразу вспомнились слова, сказанные при первой встрече: «Я не обучаю девушек прыжкам» и мое собственное, твердолобое упрямство на пути к цели. Сама того не зная, упорствуя и проявляя ненужный героизм, я снова и снова возвращала его к случившемуся.

      Конечно, я не стала извиняться перед Бруксом, просто тактично помолчала. Какой бы ни была младшая сестра Адама, она уже много лет лежит в земле, и никакие разговоры не способны вернуть ее к жизни. Я и так сделала многое: открыла шлюзы в душу Брукса, и застарелая печаль тренера наполнила меня доверху, а ему, надеюсь, стало хоть немного легче.

      – Мы росли не в Ирландии, а в Лондоне, – он сам продолжил рассказ после паузы. – Матери не стало, когда мы были еще детьми, и я заботился о сестре. Подрабатывал жокеем и даже начал зарабатывать… Но пять лет назад я завязал со скачками. Уехал из столицы и впервые устроился тренером для лошадей.

      – Ты участвовал в скачках? – угомонившееся было любопытство снова подняло голову. Я даже посмотрела на него через плечо, так хотелось увидеть лицо слуги в момент ответа. Каждый факт из жизни Брукса вызывал во мне дикую жажду открытий: рассказывай больше. Еще больше! Этими камушками осведомленности я выложу тропинку к твоему сердцу.

      – Даже побеждал, – усмехнулся мужчина. – Что, по мне не скажешь?

      – Скажешь, – стушевалась я. В том, что он когда-то работал жокеем, не было ничего удивительного. Человек, умеющий тренировать лошадей для скачек, должен знать этот спорт от и до…

      Но то, что он побеждал, а потом по своей воле вышел из игры…

      В мире скачек ходили огромные деньги. Когда мамы не стало, отец нашел ее родовому поместью новое применение: купил нескольких лошадей с прекрасной родословной и занялся разведением элитных рысаков. К нынешнему моменту доходы от продаж коней вывели его на уровень одного из самых влиятельных пэров Англии…

      Брукс вполне мог сколотить небольшое состояние, останься в профессии. Вместо этого он ездил по поместьям и выслушивал капризы бездельных аристократов.

      – Но почему ты бросил скачки? – я заглянула ему в глаза, которые снова подернулись дымкой грусти и отстраненности. – Из-за ее смерти?..

      – Потому что пришла пора, – он ушел от ответа, но я и так уже все поняла. Попыталась сложить