Рома едет. Роман Свечников

Беларуси.

      Усталые, мы сворачиваем на темную улицу, чтобы найти укромный дворик под палатку. Вдруг впереди я замечаю компанию, от смеха которой у машин срабатывают сигнализации. Вот он наш шанс! Молодой инженер Яшар готов приютить нас у себя до утра. Мы разговариваем с ним на смеси русского и английского, получается что-то вроде: «If u wanna, we could eat торт».

      Когда я учился в университете, то всегда просыпал первую пару. И вовсе не потому, что сильно уставал. Просто каждый новый день был еще более напрасным, чем предыдущий. Я спал по двенадцать часов. Спал бы, наверное, и по пятнадцать или вообще продрых бы всю зиму, как бурый медведь. Однако, человеческий организм не рассчитан на такие нагрузки. Теперь же я сплю не больше шести, а зачастую – около пяти часов в сутки. Утренняя реальность всегда бьет резко и внезапно, словно затаившийся ферзь. Ты открываешь глаза и пытаешься врубиться: «Где я? А-а-а, это же я у инженера Яшара. Ему на работу к восьми. Ненавижу инженеров!»

      Дальше – суетной город, где утром делать решительно нечего. Я падаю на траву в парке возле набережной в надежде еще немного подремать. Парк, кстати, толковый. Вообще, в Баку к «Евровидению» построили много чего хорошего, город выглядит современным и дружелюбным. Но это как пресловутая беларусская чистота – всего лишь пыль в глаза приезжим:

      – Э-э-э! Вставай! Здесь нельзя спать!

      – Да я еще уснуть не успел! Приходите, когда засну.

      – Давай, вставай! В отель иди спать!

      Это Магомед, двухметровый и крепкий, как дуб, охранник парка. В его огромной черепной коробке пасется целая отара консервативных взглядов на газон и городской этикет в целом. Идти мне некуда, а Магомеду еще одиннадцать часов охранять парк от сонных людей. И вот мы стоим рядом, облокотившись на бетонные перила, и смотрим на спокойный Каспий.

      – Магомед, а как ты к армянам относишься?

      – Я их ненавижу! Я бы их всех отымел! У нас здесь их вообще все ненавидят. А ты в Армении был, что ли?

      – Да, был. Перед Ираном заезжал, – говорю я, пронзая взглядом Каспийскую даль.

      – Если бы ты сюда голову армянина привез, то сильно бы разбогател.

      – Смог бы тачку нормальную купить?

      – Ха! Легко!

      – Слушай, ну не могут же все армяне быть плохими! Сам подумай, везде же есть хорошие люди.

      – Ну-у-у, бабы армянские мне нравятся. Тела у них шикарные, лица только – говно.

      – Магомед, а ты в Бога веришь?

      – Конечно, у нас в Азербайджане все по Корану!

      – А ты его весь прочитал?

      – Я все и так знаю. Читать не обязательно.

      С течением времени я начинаю оттаивать от романтики нищенской жизни в Иране. Впрочем, если захожу в магазин, до сих пор на автомате оцениваю расстановку камер и повадки охранников, хотя тырить ничего не собираюсь – здесь уже работает моя банковская карта. Я уже не напрягаюсь, разговаривая с людьми, – мы щебечем по-русски, у нас общее прошлое. Я знаю, что вряд ли