Голем. Алексей Калугин

такой Одинокий Джордж? – поинтересовался Володя.

      – Последняя гигантская галапагосская черепаха, умершая несколько лет назад, – ответил Сергей. – Ей было около ста лет.

      – А куда делись остальные?

      – Умерли раньше.

      Володя задумчиво покачал головой:

      – Должно быть, это не весело.

      – Что именно?

      – Остаться последним.

      – Посмотреть на него приезжали разные знаменитости. Даже принц Чарльз.

      – А ему-то что? Для него они все, наверное, были на одно лицо.

      Возможно, какая-то доля правды в этом была.

      Вот же странно, почему всегда говорят только про долю правды? Можно подумать, что всей правды вовсе не существует.

      – Я всегда вспоминаю об Одиноком Джордже, когда смотрю на этих стариков.

      – Потому что они такие же старые?

      – И такие же одинокие. Они все еще ждут, когда за нами прилетят спасатели на вертолете. Штейн даже вещи упаковал. Зашел к нему вчера, а он сидит на чемоданах.

      Володя посмотрел вверх. На чистое, безоблачное небо. Настолько пронзительно-голубое, что слезы на глаза наворачивались.

      – Но ведь действительно странно, что о нас все забыли. – Володя недоумевающе пожал плечами. – Три дня прошло – и никого. Как такое может быть? Как будто мы на другой планете.

      – Есть у меня одно соображение.

      Сергей подошел к мусорной стене и ковырнул ногтем торчащий из нее обломанный кусок дерева. Судя по глубине залегания, этой деревяшке должно быть больше полувека. Чем она была прежде, до того, как оказалась на свалке? Ножкой стула? Или черенком деревянной ложки? А может быть, детской игрушкой? Странно, что за все эти годы дерево не сгнило. Как будто пропиталось каким-то консервирующим составом. А может быть, это произошло потому, что мусор был плотно спрессован? Стена мусора, возносящаяся к небесам, производила очень необычное впечатление. Если забыть о том, что она на самом деле собой представляла, ее можно было принять за творение какого-нибудь модного художника-монументалиста. Неровные разноцветные пласты сползали, заваливались в стороны, изгибались, изламывались, придавливали друг друга, как будто это была многослойная начинка гигантского сэндвича. Гигантский гамбургер, расплющивший собой все вокруг. Чудовищная лазанья, вобравшая в себя целый мир. Можно было даже вообразить, что творение безвестного гения олицетворяло собой глобальный кризис общества тотального потребления. Человечество вынуждено производить груды мусора для того, чтобы удовлетворить все свои потребности. Не задумываясь о том, что это в принципе невозможно. Потому что запросы постоянно растут, порции становятся все больше, а люди – все толще. Попытайтесь вообразить, чем все это закончится. Вам еще не тошно?

      – Так что за соображение?

      Сергей посмотрел на тоненькую щепочку, которую ему удалось отодрать от торчащей из стены деревяшки, и ногтем отстрелил ее в сторону.

      – Ты слышал про Сезон Катастроф?

      – Прикалываешься?

      – Ну, в общем, да, – усмехнулся Сергей. – Кто же о нем не слышал.

      – Ты