Сила Времени. Михаил Журавлев

соня, твоя очередь снимать, – Руся сказал и протянул мне камеру.

      Все съемки закончились, мы сдали видеоролик в сроки, последние дни и вот долгожданный прилет домой, я сразу к Вике. И у меня из-под ног ушла земля. Цвета поблекли, и в момент все перешло в черно-белое кино. Руки и ноги, которые немного болели от загара, начали дрожать, а ноги подкашиваться. Сердце резко стало вырываться из груди. В моей голове было единственное желание развернуться и просто убежать обратно на пляж, к бескрайнему морю, где штиль, звуки прибоя и крики чаек навевали беззаботную жизнь без проблем. Там я был счастлив лишь от одного взора на обручальное кольцо на моей руке.

      Сейчас так же, как и ровно десять лет назад, когда Руся меня спас от меня самого. Я не просто кинулся с кулаками на толпу гопников. Хотел просто умереть, суицид для слабаков, а умереть, сражаясь, – путь воина. Не зря я потратил девять лет в спортзале, тренируя кулаки. Удара трубы по затылку я не ожидал, он и охладил мой пыл. В тот вечер я сводил счеты с жизнью из-за девушки. Она меня бросила, не на время, а навсегда. «Если верная, то до конца, если с тобой, то до края света» – эту фразу придумала она. И если говорю, что люблю, то не просто слова, а поступки. Любить до последнего дыхания, но она меня оставила одного со своими проблемами.

      Страшней всего видеть своими глазами, как Оля уходила из моей жизни. Она бросала меня медленно, секунду за секундой. Лежа у меня на руках, сказав «прости» и «я тебя люблю». Глаза наливались слезами на том перекрестке, когда машина сбивает ее. До сих пор не пойму, почему она тогда шагнула под колеса машины. Смотрели друг другу в глаза, сердца бились в такт, но остановилось её. И это не антракт – это конец спектакля.

      Два года счастливых отношений ушли в небытие. А теперь смотрю на дом и улицу Вики. Вся преисподняя вырывается из моей груди. Слезы сами по себе капают на пол, каждый мой шаг становится мукой ада. Будто из Турции попал в самый настоящий Шеол. Где крики разрывают барабанные перепонки, ногтями до крови скребу свое тело. В моей душе хуже, чем в пекле подземного царства, и все эти души вырываются из меня в виде моих эмоций. Я чувствую боль не физическую, а душевную. Не выпить таблетки, не вырезать гангрену, и тем более не залечить рану. В голове пульс отбивается, словно по ней бьют молотом, так сильно, что я слышу щелчки.

      Конечно, я успокаивал себя, что не Вика умерла, а какая-то старая соседка. Только всё нутро кричало, вопило: «Беги к ней». Пока шел к дому, мне кто-то позвонил на мобильник. Я не помню, выключил его или выкинул в урну, которая стояла у дома. Поднялся на третий этаж, комната 309, дверь открыта.

      Много народа, ходит по комнаты, черно-белые наряды мелькали влево и вправо. Кто-то плакал, а кого-то успокаивали, посередине комнаты стоял гроб. Я медленно вошел, никого не замечая, у меня пытались что-то спросить. В секунду, когда увидел Вику, для меня весь мир исчез в пелене воспоминаний. Остался я и гроб с Викой, дальше ничего не осознавал. Кричал или просто шептал ей на ухо, обнимал или легко прикасался к ней. Мне показалось, что вот гроб падает, но он стоял.

      Кто? Как? Что случилось? Тысяча вопросов из меня вылилось наружу, или, может, все происходит лишь у меня в голов. Я