Спутник связи. Майкл Дискейн

тот текст, который ты пропустил через тяжёлый, неумолимо правильный фильтр разума, который уже не содержит в себе полного спектра чувств, что испытывал ты в тот самый момент

      Игорь отхлебнул чаю из своей пол-литровой кружки и, посмотрев секунд двадцать на потолок, решил, что к судьбе первых страниц он вернётся как-нибудь в другой раз. Который раз…

      Он медленно, аккуратно встал, опираясь о край стола и потрепал правой рукой свои тёмно-русые волосы (немытые третьи сутки), от чего внешним видом стал походить на этакого подростка нулевых, беспечного, свободного, независимого, бездомного в душе. Но никто его не видел. За исключением рыжего кота по кличке Персик, странно поглядывающего на своего хозяина с высот серо-зелёного дивана.

      – Не смотри на меня так, – бросил ему Игорь и потянулся за костылём. Он почувствовал себя увереннее, как только орудие его ежедневной борьбы с жизнью оказалось на своём месте. Он прошёл на кухню, куда его уже три раза зазывала надоедливая, но незаменимая микроволновка. Позавчерашняя пицца – что может быть лучше? Он налил себе ещё чаю и отнёс в комнату, затем то же повторил с тарелкой пиццы. Всё это Игорь проделывал машинально; мыслями же пребывал в ином мире, которому суждено было стать единой, потрясающей разум историей. История эта будет интереснее самой реальности. Игорь верил, что его читатели будут по-настоящему ему благодарны. Ведь в его истории будет всё, чего так ищут многие в нашей жизни… ищут в глубине души, конечно; быть может, даже не желая отдавать себе в этом отсчёта. Ответы на тайны мироздания, на загадки человеческой души… верность, понимание и любовь, способная преодолеть пространство и время.

      Все смеются над этим, над «наивностью», которая, якобы, должна была остаться в тумане прошлого вместе с детством и мечтами. Все они живут в обмане, абсолютно все; они мило, но в то же время скептически улыбаются, когда речь заходит о милосердии, детском добродушии, «настоящей» любви. Они не верят в это. Зачем? Ведь у них есть реальность, суровая, серая, жестокая, но зато всё-таки реальность. Абсурдно, но мало кто, кажется, в силах предположить, что, возможно, реальность сурова и жестока лишь от того, что именно мы смотрим на неё так… равно как и на всё остальное.

      Глупостью называют веру в исцеляющую силу любви, а тех, кто в свои двадцать или двадцать пять лет не может уснуть ночами от того, что думает о любви, – называют наивными людьми, которые «просто не познали жизнь, не столкнулись лбом с реальностью» или «просто бегут от реальности, потому что не хотят принять её жестокость»… Вздор! Как вышло, что именно это – common sense? Тогда как, в сущности, всё не так. Если посмотреть с другой стороны, то оказывается ведь, что именно «наивные» люди – сильнее. Можно ли объяснить это?

      Каждый был ребёнком когда-то, и каждый верил в чудо. Люди и не вспоминают, что в детстве всё казалось светлым и простым, что в душе их жила вера во всевозможность, в исполнение заветных желаний. Ведь каждый хотя бы раз засматривался на небо и думал «всё так прекрасно… и зачем столько зла от людей?.. я никогда не стану злым». Справедливо, что, вырастая, человек выбрасывает всё это под «тяжестью мира», «смиряется с действительностью».

      Но