Чужое отражение. Евдокия Гуляева

для меня наслаждения. Этот надрывный стон проходит по моему телу, прошивая меня насквозь, и продолжительно звенит в моей голове так оглушительно и неприятно, что вот-вот там лопнут все кровеносные сосуды…

      Толчок. Еще один.

      Ощущаю, как продвигается внутрь, и пытаюсь снова сдвинуться, но уже вперед, чтобы не дать ему насадить меня на себя полностью. Чувствую, что он просто разорвет меня надвое, если сейчас, наплевав на мое отчаянное сопротивление, сделает сильный глубокий выпад, но мои хаотичные движения лишь растягивают до предела стянутые стенки влагалища, позволяя ему проникнуть глубже.

      Толчок. Еще один.

      Закусываю губы, стараясь перетерпеть изнуряющую боль, но мои приглушённые стоны слышатся все чаще, с каждым новым, сделанным им, мощным выпадом. Он больше не контролирует себя, продолжая вдалбливаться в меня, набирая предельный темп. С каждым сильным толчком я все больше ненавижу его… и себя, за то, что решила заключить соблазнительную сделку с жестоким дьяволом…

      Толчок. Еще один… И он наваливается сверху, придерживая вес своего тела рукой, опираясь о зеркало, интенсивно сокращаясь, выплескиваясь внутрь меня горячей волной своего оргазма.

      «Ненавижу!» – выдыхаем мы оба, в унисон, вторя друг другу, – «Ненавижу!»

      Выходит из меня и сразу делает шаг назад, позволяя моему измученному телу осесть вниз. Упираюсь раскрытыми ладонями в деревянный пол и, от мерзкого ощущения в теле, сжимаю пальцы, ломая о пыльный паркет свои ногти. Смотрю только перед собой и, снова, слышу звук теперь уже закрываемой ширинки на его сшитых на заказ брюках. Вижу, как рядом со мной падает платок, который, своей безупречной белизной слепит мои глаза, поэтому я крепко зажмуриваю их, чтобы не видеть брезгливо брошенный мне под ноги кусок дорогой ткани.

      – Вытрись… – холодно приказал, развернулся и подошел к закрытой двери, которая отрезала нас от любопытных свидетелей.

      Взявшись за ручку, продолжил:

      – Да, дорогую безделушку на своей шее можешь оставить себе. Заслужила.

      – Ненавижу! – едва шевеля искусанными губами повторяю ему.

      – Ты же знаешь, что у нас с тобой это взаимно…

      Глава 4

      Ноги не держат. До сих пор чувствую дрожь от жгучего отвращения, которая проходит по ним от кончиков пальцев, закованных в дорогущие туфли, до обнаженных бедер, пробираясь по их внутренней стороне, залезая мне прямо под кожу. Не так больно, как до тошноты противно. В стремлении избавиться от разъедающего чувства жалости к себе, я пытаюсь встать с пола, цепляясь трясущимися руками сначала за зеркальную стену, оставляя на ее натертой, идеальной поверхности смазанные отпечатки, а потом, хватаясь за деревянный поручень для танцев.

      Делаю шаг в сторону, к окну, и опираюсь уже на его подоконник, переступая с ноги на ногу в туфлях на высоких шпильках, стараясь унять нервную дрожь после грубого вторжения, от которого до сих пор ноет натертая промежность. Поправляю сдвинутые в сторону плавки,